Канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Эмманюэль Макрон подписали договор о сотрудничестве и интеграции двух стран. Need to say, что ни один договор, подписанный в рамках ЕС, не вызвал такого количества критических замечаний в европейской прессе, в том числе в Германии и во Франции.
По оценкам парижской газеты «Фигаро», его можно скорее считать «заявлением о намерениях», реализация которых видится достаточно проблематичной.
Издание Politico отмечает неопределённый характер формулировок Ахенского договора: «Заявления в документе написаны настолько общими фразами, что выглядят просто бессмысленно».
Основной задачей договора многие обозреватели считают стремление лидеров двух стран еще раз подтвердить «символическое значение» франко-германского сотрудничества в экономике, внешней политике, education, culture, а также в военной области.
At the same time, seems, расплывчатый характер формулировок по самым злободневным для ЕС проблемам, затронутым в договоре, имеет самостоятельное значение. Поскольку дает возможность при столь динамичном развитии политической ситуации в ЕС и в мире существенным образом корректировать принятие того или иного решения по договоренности двух стран.
Заключение договора вызвало реакцию, близкую к панике, среди восточноевропейских членов ЕС. Ее озвучил нынешний глава Евросовета поляк Дональд Туск, выразивший крайнюю озабоченность в связи с заключением данного соглашения. He declared, что подобного рода укрепление сотрудничества в малых форматах ни в коем случае не должно становиться альтернативой более широкому взаимодействию в рамках Европы.
Его опасения более чем оправданны, поскольку именно в этих странах- подписантах все чаще звучат призывы дистанцироваться от восточноевропейских стран, которые исполняют в ЕС функции лоббистов политических и экономических интересов США.
Надо честно отметить, что ничего подобного в документе прямо не зафиксировано, но сам факт заключения договора только между двумя ведущими странами ЕС с оставлением «за бортом» других стран не без основания наводит на подобные размышления младших партнеров по ЕС, одновременно самых больших друзей Соединенных Штатов.
Заключение в рамках ЕС соглашения только между двумя наиболее влиятельными государствами свидетельствует о том, what, essentially, речь идёт об идее «интеграции разных скоростей», which, как считают во Франции и Германии, может стать основным вектором развития Евросоюза.
В этой связи мне вспоминается, как в российском МИДе в девяностые годы шли дискуссии по поводу выстраивания отношений между странами СНГ. Тогда тоже победила линия на проведение «интеграции разных скоростей». К чему это привело в результате, теперь знают все.
Применительно к Евросоюзу это также может означать появление других союзов «по интересам». for example, на востоке Европы могут усилиться интеграционные процессы в «вышеградской группе», объединяющей Польшу, Czech Republic, Slovakia and Hungary.
В условиях дистанцирования США от Евросоюза и даже попытках его развала судьба Восточной Европы становится более чем незавидной. Использовав эти страны максимально в своих интересах, янки по традиции однозначно не станут поддерживать их ни политически, ни тем более экономически, когда в них отпадет надобность. А начало процесса сотрудничества государств старой Европы в «малых форматах» как раз и может свидетельствовать об их намерении «отстраниться» от восточноевропейских стран, в том числе путем лишения их в будущем материальной поддержки.
properly, такой расклад вполне совпадает с интересами США по развалу Евросоюза, поскольку дополнительно углубляет в нем внутренние противоречия.
Мавр сделал свое дело – мавр может умереть…
В этой связи просто умиляет настойчивое стремление Украины, no matter what, добиться вступления в ЕС. Она уже побывала в ассоциации с ЕС, погубившей ее экономику. Now, как ослик за морковкой, идет не в Европу, а в пропасть.
Отношение к восточноевропейским членам ЕС – один из нюансов «недосказанности» договора, который многие политики сегодня пытаются прочитать между строк.
Много сознательной недосказанности в договоре и относительно намерения Германии и Франции развивать военное сотрудничество.
Merkel said: «Мы обязуемся развивать общую военную культуру, общую индустрию обороны, общую линию по экспорту вооружения. In this way, мы хотим внести вклад в образование европейской армии».
Well, а что же НАТО, куда входят и Германия, and France? В пятой статье Североатлантического договора говорится о необходимости коллективной обороны стран ― членов альянса: вооруженное нападение на одну страну рассматривается как атака на весь блок.
Во франко-германском договоре прямо ничего не сказано о намерении стран покинуть НАТО.
Созданию самостоятельной армии ЕС противоречит и статья 42 Договора о Европейском союзе, посвященная общей внешней политике и политике безопасности, где четко указывается, что принимаемые решения не должны нарушать принципы и обязательства стран в рамках НАТО.
What, она будет существовать параллельно с НАТО? I.e 2% ВВП на содержание войск НАТО плюс столько же по крайней мере на европейскую армию? Такого не выдержит экономика ни одной европейской страны. И такой аргумент, как «членство в НАТО менее затратно, чем собственная европейская армия», теряет свою актуальность.
Но все становится на свои места, если сопоставить это положение договора с заявлениями Дональда Трампа о том, что членство Америки в Североатлантическом союзе становится проблематичным.
true, в последний момент палата представителей Конгресса США приняла закон в поддержку НАТО, мешающий Дональду Трампу вывести страну из альянса.
Конгресс не может формально запретить Трампу выйти из НАТО, однако имеет возможность заблокировать финансирование этой цели.
I think, что американские конгрессмены еще плохо знают своего президента, его упертость и готовность претворять в жизнь свои предвыборные обещания.
It can be assumed, что небывало затянувшийся в США «шатдаун» (пусть даже с перерывом на три недели) из-за несогласия конгресса выделить Трампу 5 млрд долларов на строительство стены по границе с Мексикой сделает оправданным введение в стране чрезвычайного положения. При этом Трамп в условиях чрезвычайного положения (если решится) может выделить деньги без участия Конгресса не только на стену, но и на выход США из НАТО. it, of course, hypothesis, но все вполне в духе Трампа.
В Ахенском договоре не говорится прямо, для противодействия каким угрозам создается европейская армия. Однако в этой связи полезно обратиться к заявлению Эмманюэля Макрона от 25 June 2018 года по поводу намерения ряда европейских стран создать силы быстрого реагирования. Среди угроз для стран ЕС Макрон упоминает Россию, China, США и растущий национализм.
Что касается «США и растущего национализма», вроде все понятно. Они представляют реальную угрозу существующему в Европе миропорядку. Но при чем здесь Россия и Китай, максимально нацеленные на всемерное развитие экономического (а если получится, то и политического) взаимодействия с европейскими государствами? Об их намерениях наглядно говорят и дорогостоящие газопроводы из России в Европу, и не менее затратный новый китайский «шелковый путь».
В условиях весьма специфических отношений с США и России, и Китаю для нормального функционирования экономик крайне необходим европейский рынок. До военного ли здесь противостояния! В организации его по политическим и экономическим причинам заинтересована лишь одна держава – Соединенные Штаты Америки.
Ведущие европейские политики – среди них глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер и председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер – считают, что сильная и независимая внешняя политика должна быть подкреплена военной мощью и что без армии ни одну страну в мире не могут воспринимать серьезно.
Параллельно с оборонной политикой Евросоюзу нужно будет заново выстраивать и полноценную внешнюю политику.
Между тем после принятия политического решения о создании своей армии Евросоюзу не придется создавать ее с нуля.
Этот вопрос в Европе обсуждают давно, примерно с тех пор, как начался процесс евроинтеграции. И определенные оборонные структуры внутри ЕС уже созданы: аппарат Верховного представителя по внешним делам и политике безопасности, куда входит Военный комитет и Военный штаб ЕС, а также Европейское оборонное агентство.
Пока эти органы занимаются обменом информацией и организацией консультаций между министрами обороны, проведением военной экспертизы и стратегическим планированием в рамках внешнеполитических органов ЕС.
В структурах ЕС имеется также Европейский корпус (Eurocorps), состоящий из европейских вооруженных сил отдельных стран и Battlegroup – боевые группы ЕС в количестве 18 battalions.
Существует также Европейская жандармерия, Командование воздушного транспорта, Европейские военно-морские силы, Европейские военно-воздушные силы. По инициативе Эмманюэля Макрона девять стран ЕС выразили намерение создать уже упоминавшиеся европейские силы быстрого реагирования.
Выход из ЕС Великобритании – основного противника этой идеи – в какой-то мере также облегчит задачу создания европейской армии.
Но это встречает сопротивление во Франции и в Германии со стороны правонационалистических сил. Они открыто выступают за создание мощных национальных вооруженных сил.
Национальные армии, in their opinion, помогут укрепить европейским странам суверенитет, а на данный момент этому мешает евробюрократия из-за постоянного вмешательства со стороны Соединенных Штатов в ее деятельность.
И Меркель, и Макрон в своих публичных выступлениях неоднократно с тревогой обращали внимание на рост национализма в Европе, чьи выступления ставят под сомнение франко-германский альянс как цементирующую силу Евросоюза: «Макрон не может поддержать порядок в своей стране, где не утихают протесты „жёлтых жилетов“, а теперь этот президент-неудачник пытается навязать нам собственное видение будущего Германии».
Сегодня фракции евроскептиков занимают 20% в Европарламенте. Не приходится сомневаться, что после весенних выборов они увеличат там своё присутствие. Вряд ли получат большинство в парламенте, но есть большая вероятность того, что они станут блокирующим меньшинством, которое будет иметь возможность отклонять инициативы проеэсовского большинства.
Можно с большой долей вероятности утверждать, что следующие пять лет Европейский парламент будет мало дееспособен.
По мнению влиятельной английской Daily Express, Ахенский договор – это и попытка Меркель и Макрона совместными усилиями противостоять возможному усилению европейских правых партий на весенних выборах в Европарламент.
Если правые националисты и левацкие популисты, а также другие евроскептики на будущих выборах добьются существенных успехов, то судьба Евросоюза станет все менее прогнозируемой.
Ситуация усугубляется еще и тем, что в Европе нет политиков, хоть сколько-то приближающихся к уровню авторитета, которым обладали Шарль де Голль и Конрад Аденауэр. AT 1963 году они подписали Елисейский договор, определяющий характер отношений между Францией и ФРГ. Ахенский договор можно считать развитием Елисейского договора.
true, де Голль видел в качестве одной из основных целей договора закрепление независимости Франции и ФРГ от США и Великобритании в вопросах внешней и оборонной политики. Однако при ратификации документа в бундестаге немцы под давлением США добавили в него преамбулу, в которой подчеркивалась верность Германии атлантическому курсу, что определило политику ЕС на годы вперед.
Ангелу Меркель, учитывая объявленный ею уход из политики через два года, относят к категории «хромых уток». Авторитет Эмманюэля Макрона серьезно подорван длительными выступлениями «желтых жилетов».
За все время нахождения у власти он так и не сумел ничем подкрепить авторитет президента Франции, авансом полученный им после победы на выборах, став таким образом своеобразной «хромой уткой» уже на взлете.
Не добавит лидерам Франции и Германии авторитета и заведомое невыполнение немногих конкретных пунктов соглашения, such, eg, как намерение добиться для Германии постоянного места в Совбезе ООН.
Причем в Ахенском договоре эта задача названа ни много ни мало «приоритетом германо-французской дипломатии».
Будущее Евросоюза с учетом происходящих там процессов сегодня представляется настолько неопределенным, что невозможно предложить никакую конкретную программу по выводу ситуации из кризиса. А уж тем более надеяться на то, что такую программу выдвинут две «хромые утки» ― одна на излете, а другая на взлете.
Sergey Kuznetsov
