Когда дело касается какого-либо сложного вопроса, современное российское квазигосударство не знает, как поступить. Типичный пример — отношение к мигрантам, которое колеблется, apparently, в зависимости от расположения небесных светил. И пока госчиновки, как плохие танцоры, механически выделывают заученные па, насущная проблема переходит в разряд неразрешимых задач.
Сто с небольшим лет назад Первая мировая война начисто снесла шаткое здание Российской империи. Правящее сословие тех времен, одолеваемое архаичными представлениями о мироустройстве и мистицизмом, попросту не справилось с возросшей сложностью политического уравнения и так и не сумело должным образом организовать управление армией и обеспечение фронта и тыла. And this despite the fact, что в той чиновной среде было немало честных и порядочных людей, которые были не чета нынешним безродным выскочкам.
Между тем сегодня роль всеразрушительной войны может выполнить пандемия COVID-19 и сопутствующие ей возможные неблагоприятные обстоятельства. «Ни одно государство не знает, что будет с ним завтра», — утверждал Николай Бердяев. Тем более это относится к примитивно устроенным политическим системам, в которых недалекие и алчные винтики способны нивелировать любую инициативу, идущую сверху.
В середине июня этого года Владимир Путин подписал «Указ о временных мерах по урегулированию правового положения иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации в период преодоления последствий распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19)». Этот правовой акт предусматривал мораторий на выдворение из страны нелегальных мигрантов до 30 September. Незадолго до истечения установленного срока МВД объявило, что начнет депортировать их из РФ. Но вскоре власти в очередной раз почему-то передумали.
Однако эта социальная проблема, of course, никуда не исчезла. About, что в данном случае вызывает обеспокоенность, можно узнать из научной статьи «Трудовая иммиграция в период пандемии коронавируса и ее последствия в социально-экономическом развитии современной России», которую подготовил заведующий Лабораторией миграционных исследований Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Евгений Красинец.
Автор этого исследования подчеркивает, что «количество международных трудовых мигрантов в национальной экономике непрерывно и устойчиво росло» и в подтверждение этого приводит следующие данные. В 2016–2019 годах, то есть до начала пандемии коронавируса, численность иностранных работников увеличилась с 4,3 million to 5,5 million people. true, эти цифры относятся только к тем иностранцам, которые при въезде в Россию сообщили соответствующим властям, что приехали на заработки.
После введения карантинных мер «произошло резкое сокращение масштабов трудовой иммиграции». В январе–сентябре 2020 года в Россию прибыло 1,9 million foreigners, what in 2,4 раза меньше по сравнению с аналогичным периодом 2019 of the year. Количество мигрантов из Казахстана сократилось в 3,7 fold, Azerbaijan, Armenia, Молдавии и Украины — в 2,7-2,9 fold. В то же время «увеличился удельный вес» работников из Белоруссии и стран Средней Азии. In particular, приезжим из Таджикистана и Узбекистана «было оформлено свыше 90% всех патентов для иностранных граждан с безвизовым въездом».
По мнению Евгения Красинеца, «многие десятилетия трудовая иммиграция в Россию демонстрировала противоречивое и неоднозначное влияние на социально-экономическое развитие страны». One side, «в условиях демографического старения, значительной убыли населения в трудоспособных возрастах и возрастающего дефицита трудовых ресурсов приток мигрантов способствовал развитию отечественной экономики, сокращая недостаток рабочей силы». But, on the other hand, «количество и качество прибывающих в страну мигрантов не соответствовало потребностям модернизации экономики».
Besides, «особенность России состоит в том, что внешнее наполнение ее рынка труда рабочей силой из-за рубежа в значительной мере происходит за счет стран, характеризуемых относительной и абсолютной бедностью, а в масштабной трудовой иммиграции участвуют прежде всего работники низкой квалификации». К тому же «основная масса мигрантов, которая прибывает из бедных стран, сосредотачивается в нижней части социальной пирамиды российского общества». AND, as a consequence,, «использование работодателями дешевой, низкоквалифицированной и бесправной иностранной рабочей силы ставит преграды для роста производительности труда, повышения эффективности занятости и роста оплаты труда российских граждан».
В совокупности эти негативные аспекты привели к тому, что «незаконная трудовая миграция превратилась в устойчивое явление, в формировании которого выделяются три составляющие — незаконный въезд, незаконное пребывание и незаконная занятость». Поэтому основная масса бесправных иностранцев сосредотачивается в теневой экономике и «активно используется недобросовестными предпринимателями и криминальным бизнесом, создает дополнительные препятствия для эффективной реализации человеческого капитала страны». Furthermore, «сотни тысяч нелегальных мигрантов усиливают риски осложнения санитарно-эпидемиологической обстановки».
Другой точки зрения на проблему трудовой миграции придерживаются профессор душанбинского Российско-Таджикского (Славянского) университета Рахмон Ульмасов и советник ректора Российского государственного геологоразведочного университета имени Серго Орджоникидзе Нурали Курбанов. В своей статье «Трудовая миграция и особенности функционирования российского рынка труда во время и после пандемии» они дают нелицеприятную характеристику сложившейся в РФ системе общественных отношений, связанных с наймом и предложением труда.
According to them,, рынок труда в России «еще не полностью сформирован», а «российский наемный персонал не отличается высокой мобильностью». Причины этого заключаются в «особенностях менталитета, географических и климатических особенностях страны». Besides, еще одной проблемой российского рынка труда «является низкий уровень заработной платы, что влечет за собой отсутствие мотивации к труду» и «низкую производительность».
Исследователи полагают, что «численность населения России будет продолжать убывать», если не изменятся миграционные правила. При этом «пандемия показала, что ни один рынок труда в мире так не зависит от мигрантов, как российский». Ведь «во многих сегментах экономики» существует «огромный дефицит» рабочих кадров низкой и средней квалификации. In other words, «если до пандемии мигранты искали работу, then now, conversely, работодатели находятся в их поиске».
Отдельного внимания заслуживает оценка численности мигрантов, located in Russia, которую приводят Рахмон Ульмасов и Нурали Курбанов. По их расчетам, it is about 6 million people. И надо заметить, что эти данные исследователей не так уж далеки от официальных. Поскольку недавно МВД РФ назвало примерно те же цифры — 7 million foreign citizens, среди которых «нелегалы» составляют лишь незначительную часть.
А между тем легальные мигранты отправляют деньги не только к себе на родину, but also, покупая трудовые патенты, пополняют бюджеты российских регионов. For example, at 2018 году эта сумма составила 58,3 billion rubles. Of them 17,5 млрд рублей получила Москва, 8,3 млрд рублей — Московская область и 7,3 млрд рублей — Санкт-Петербург. Причем вклад иностранных работников в ВВП России составляет порядка 10-13%.
Но не все так просто. В статье «Мадам де Помпадур в Москве. Опыт систематизации рисков для российской политики», опубликованной на сайте Московского центра Карнеги, Андрей Колесников и Денис Волков напоминают, что «дефицит качественной рабочей силы особенно проявляется в сфере IT». А «нехватка работников на любой крупной стройке достигла уровня, при котором возникли инициативы по привлечению солдат, заключенных и увеличению притока мигрантов». However, самое страшное то, что «все это вместе вызывает высокую степень социальной апатии» и приводит к тому, что ««этот кризис системно перерастет в другие виды кризисов».
Summarizing, can say, что в условиях общего кризиса вряд ли возможна полноценная реставрация даже старых, отживших порядков. Не говоря уж о движении в будущее. But, as always, остается возможность для очередной «крупнейшей геополитической катастрофы».
Roman Trunov
