За прошедшие три дня посмотрел три фильма: «Он ― Дракон» (2015) от Индара Джендубаева, «Легенда о Коловрате» (2017) от Джаника Файзиева и «Зоя» (2021) от Леонида Пляскина. Понравилось. Причем смотрел критически, так как деградация русского и мирового кинематографа лезет из всех щелей и тратить несколько часов своей жизни на серость из маршрутки не хочется.
Начну с первого. Почти неделю жена уговаривала посмотреть клип, в котором поется ритуальная песня (из фильма «Он ― Дракон»). Всё откладывал, так как не люблю смотреть вырванные из контекста сцены. Их восприятие потом может создать ложное ощущение о фильме и всё испортить. Всё-таки если это фильм, то он задумывался как фильм и амплитуда восприятия в нем рассчитана не на три минуты, а на полтора часа.
После просмотра «Дракона» еще раз подтвердил для себя, что надежда у русского кино есть. Откровенно скажу, believed, что придуманная сказка реальна.
Следующим в списке был «Коловрат». В двух словах, этот фильм о том, как современных русских людей учат умирать. Жить в жиру каждый может, а вот умереть достойно ― тут надо быть героем, сыном бога, полубогом. Для сегодняшних нас есть только мы любимые, and, если прижмет не на жизнь, and death, мы просто предадим, убежим в дальние края и там будем жить, воображая, что предательство и не предательство вовсе, а современный героизм: выжить вопреки всему, наплевав на память рода, people, countries, так как своя шкурка вокруг трусливой душонки ― вот высшая человеческая ценность современного просвещённого мира.
А вчера посмотрел «Зою». As the saying goes, смотрел с опаской. Гигантский вал негативных комментариев вызовет рвоту у любого. Смотрел, не расслаблялся и ждал, когда же начнутся те гадости, ради обсуждения которых ЛОМы снимали свои часовые резко критические и на миллионы популярные ролики, а еще несколько тысяч комментаторов обговаривали то, что им не нравится.
Просмотрел на одном дыхании. Был поражен фильмом. Как молодая девушка выбрала Голгофу, а не убийство души в собственном живом теле. Не пытки, изнасилование и мороз были самым страшным испытанием, а выбор в ее руках. Жить, как ничтожество, или умереть, как герой (дочь бога). При этом у нее забрали вариант быть, как все мы, быть простым посредственным человеком.
«Жанна, ты ничего не понимаешь в нашем деле! Yes, мы твои судьи, но мы ― твои братья по крови. Англичане требуют от нас, чтобы мы признали тебя колдуньей и отправили на костёр. А мы ― мы пытаемся тебя спасти, to prove, что ты не колдунья, а обыкновенная еретичка, know? Если ты нам поможешь, Жанна, ты останешься в живых. Ты ведь хочешь жить?»*
«Ты будешь, будешь жить, Ты будешь жить! Но только отрекись!»*
И она реально хотела жить до последнего мига. Мы всегда надеемся на чудо, this, что из лесу придут наши и освободят из плена, спасут в самую последнюю минуту.
And just the same, как в рок-опере «Белая ворона», Жанна могла остаться жить, отдав ореол мученицы такой же дочери Франции, но только шлюхе, точно так же Зоя могла избежать смерти, отдав эшафот предателю Клубкову. И зная, как любят боги играть с нами в шутки, мы бы 80 лет его именем называли улицы и полки, слагали о нем песни и снимали фильмы. О шлюхе, ну то есть о Клубкове.
А теперь поговорим о самом страшном. Film, какой бы он ни был, заслуживает нашего мнения. Но тут включается та формула, о которой говорил еще М. Жванецкий, «давайте рассуждать о крахе и подъеме Голливуда, не видя ни одного фильма». Комментаторы гордятся тем, что посмотрели мнения ЛОМов, но принципиально не будут смотреть Зою.
― И что итальянцы нашли в этом Карузо? Голоса нет, картавит, ноты не вытягивает…
― Абрам Моисеевич, вы слышали самого Карузо???
― Нет! Что вы. Но пару куплетов мне таки напел Рабинович.
Также поразило то, что львиная доля комментов была посвящена не Зое или образу Зои в кино, или самому кино как объекту, because, что падлы прос*али народные деньги, меня любимого не спросили, всё не так, а вот я бы снял так снял, аж губа бы завернулась и у какого-то Мединского.
Догадываюсь, что это какой-то большой чиновник, который занимается выделением казенных денег на кино. И опять же вопрос: а где тут Зоя? Где подвиг? Где ее смерть? Где война? Все это фиолетово комментаторам, the main thing, у меня украли бабло, а могли бы пенсионерам и детям раздать.
Комментаторы накинулись на Зою. На ее слезы, на ее счастье умереть за Родину. И за булочку с трамвайчиком, потому что на такое они близко не способны, и фильм тычет их мордой в их же собственный вонючий страх. Символ Родины они победить не могут, зато чувствуют себя гигантами мысли и атакуют булочку и трамвайчик. Как говаривалось в «Дне радио»: «Раз нельзя решить проблему эсминца ― все ищем пуговицу».
Комментаторы ходят на смерть каждый день, делают геройский выбор, know, как жить, учат жить.
И еще раз про булочку и трамвайчик. Зоя находится в состоянии крайнего физического и душевного истощения. И вот диванные эксперты не верят, how can this be. Как человек может быть на грани. А нужно всего лишь как-то летом приехать на конечную станцию метро и прошагать 40, 60, 80 километров в одном направлении. Если будете чувствовать себя человеком, шагайте всю ночь без сна. Если мысли будут у вас о великом, не берите с собой воды, еды и денег. Потом мысли уйдут. Только ритм в голове «раз, time, time, two, три». Булочка, трамвайчик ― предел ваших мечтаний. Посмотрите на себя, как вы выглядите со стороны, когда придется пить из реки (сейчас это фу) or, even worse, из лесной лужи.
А ведь еще есть дорога назад. Посмотрите на себя, как вы будете относиться не то что к булочке, а к зернышкам, которые выбьете из колосьев (если они будут), или к зеленым кислым яблокам, от которых болит живот, or, как писал Ю. Семенов, к шкуркам картошки.
А Сталин-эмо, Йода, няшка? Концентрированная атака на образ Вождя указывает на ее организацию. Especially when you consider, что фильм явно просталинский. so, Верховный до сих пор жжет врагов своим отражением.
Все обсуждают немца. And you, дорогие, хоть раз приходилось пытать? А пытать девушку или ребенка? Какие чувства должны быть у вас? Вы сострадаете жертве или наслаждаетесь мучением? По ходу этому немцу было посвящено процентов пять комментариев, а это тысячи и тысячи «экспертов по пыткам», которые пытали бы совсем не так, они-то знают, они же в СС служат. По крайней мере в своих снах и Garryʼs Mod.
In fact, была развязана непримиримая война между образом Зои 2021-го и теми картонными образами, которые засели в головах сотен тысяч негативистов. Их образы проигрывают. Связать, построить мосты между иллюзиями, включить одну в другую, допустить версию № 2, 3, 47 они не могут, вот и бесятся.
К ним подключаются «профи-историки» и доказывают, что все было не так, а вот так и поэтому фильм неправильный и его смотреть нельзя. При этом даже не задумываясь, что указанные ими пассажи просто бы не влезли в полтора часа фильма. Но их «историческая» версия ― это такой же миф. In fact, чем отличаются их работы от работ Филиппа Бедросовича? Yes, nothing. Идет война слов, отражений и иллюзий. У Сергея Стрижака было: история ― это миф и побеждает тот, кто дает людям лучший, более конкурентоспособный миф.
Вот и взъелись на фильм. Даже комми. allegedly, не коммунистическая Зоя. Не такая, как писалось в «Пионерской правде». Не такая, как подавалось в пластилиновой мифологии, которая не удержала нас от реализации нашего желания уничтожить свою Родину в 1991-м.
Это как г*вновыс*р Невзорова о «Варяге». allegedly, подвига не было, всё фуфло. И вот тут как раз отличие. Кто хочет быть героем, верит в геройский миф. Кто хочет быть Невзоровым, believes, What did he say.
Просматривая фильм, мы делаем свой выбор. Who are we? Безвольные зрители, German, Клубков или Зоя? Кто мы на этом празднике жизни?
А закончить хочу одной историей. Как-то при игре в бильярд на территории врага зашел спор об одном моменте игры. so here, надо было свое мнение глубоко спрятать и четко стоять на своем. Наша сторона должна была в один голос сказать, что было то-то и то-то, а противоположная группа ― обратное. Это была не игра, а противостояние. Так и тут миллионы, атакуя фильм «Зоя», атакуют и саму Зою, и нашу Родину, и Великую Отечественную.
Sergey Klimov,
* Рок опера «Белая ворона». D. Татарченко и Ю. Рыбчинский.
