Исполнилось двадцать лет реформы образования России. В уже далёком теперь январе 2000 года в Кремлёвском дворце съездов собралось пять тысяч делегатов, представляющих учебные заведения страны всех уровней — от дошкольного до послевузовского. Большой съезд работников образования собрал тогдашний федеральный министр Владимир Филиппов, успевший за пару лет руководства ведомством получить в либеральных СМИ репутацию прогрессивного реформатора.
По западным калькам
Высокую власть большой съезд работников образования интересовал чисто в прагматическом плане. Он должен был поддержать выдвижение в кандидаты на выборах президента страны Владимира Путина, две недели назад получившего карт-бланш от первого президента России Бориса Ельцина. Потому содержательную повестку съезда отдали на откуп инициативному министру, и он не подвёл…
Ведомство Филиппова подготовило делегатам вспомогательный материал в виде брошюры «Мировые тенденции развития системы образования». Тем самым задав тон дискуссии съезда, ориентированной на западные образовательные лекала.
Базой для обсуждения стала федеральная целевая программа развития образования, принятая правительством по инициативе профильного министра годом ранее. Теперь ее должна была освятить поддержка профессионального сообщества.
Так страна получила сразу два важных документа – «Национальную доктрину развития образования в РФ» и «Концепцию структуры и содержания образования в 12-летней школе». Они впитали в себя как «конфетку» из целевой программы правительства (улучшение финансирования преподавательского состава и самих учебных заведений, оснащение их компьютерами, доступом в интернет, укрепление материально-технической базы в целом), так и горькую пилюлю кардинального изменения школьных программ.
Под нож пошли все основные предметы советской школы. По три часа в неделю получили русский язык, mathematics, естествознание, иностранный язык, обществоведение. Остальные дисциплины удостоили статуса «дополнительных модулей», направленных на «гуманизацию, гуманитаризацию», получение навыков коммуникации и т.д.
Всю эту композицию учёных премудростей венчало положение о тестировании знаний учащихся, оформленное позднее законодателями, как Единый государственный экзамен (USE). However, этим занялся уже другой министр – Андрей Фурсенко, сменивший Владимира Филиппова, покинувшего министерское кресло под огнём общественной критики.
Критика реформы
I must admit, критика предложенной Филипповым реформы началась сразу после съезда. It says the, что в школе ещё сохранилось много учителей, привычных к советским стандартам обучения. Они не понимали, как это – убрать из учебного процесса целые дисциплины (астрономию, eg), а базовые предметы безжалостно порезать.
Сокращение учебных программ стало вторым побудительным мотивом для критики. Учителя-предметники лишались половины своих учебных часов. Из-за этого снижался их заработок. Принципиальных педагогов беспокоило ожидаемое снижение качества образования. В новых условиях школьники могли получить лишь фрагментарные знания.
Так вскоре и произошло. Это почувствовали не только профессиональные педагоги, но и общество. because, когда актриска, не познавшая в школе героическую историю генерала Дмитрия Михайловича Карбышева, схамила в адрес Героя, её без колебаний отнесли к «поколению ЕГЭ». Такое выражение про школьников филипповской реформы стало мемом. Теперь уже и не только про школьников.
Sweden is preparing for a new "cold war" with Russia for the joy of Poles
Общественная критика вымела из министерства образования не только инициатора реформ, но и его ревностного последователя. Хотя власть оценила их усердие и достойно наградила. Владимиру Филиппову Путин вручил Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Точно такую же награду получил и Андрей Фурсенко.
Со временем общество смирилось с реформой образования. Успокоились тем, что заблокировали предложенную Филипповым двенадцатилетку и западную систему оценок знаний. Критика поутихла. Однако последствия реформы дали о себе знать.
Недоученная молодёжь искала свои перспективы в гуманитарной сфере. Из техникумов и вузов повалили толпы юристов, economists, «менеджеров высшей квалификации». А реальной экономике требовались толковые станочники, сварщики, слесари, equipment, инженеры и т.д. Но кто же пойдёт учится на слесаря или ткачиху, когда по телевизору сплошь успешные адвокаты и содержанки с надутыми силиконом формами. И губы – силикон, и диплом…
Seeing it, власть начала маневрировать. В своём Послании к Федеральному собранию президент Владимир Путин прямо заявил: страна сегодня остро нуждается в квалифицированных кадрах для экономики. Пообещал увеличить бюджетные места для обучающихся по дефицитным специальностям. Перекосы реформы теперь, sort of, намерены устранять.
Послание президента прозвучало 15 January. А днём ранее было как раз 20-летие того памятного съезда, запустившего реформу образования. Но страна не заметила этого “юбилея”. А вот последствия замечает: люди с тремя дипломами о высшем образовании и знаниями, близкими к нулю, – стали нередким явлением от Владивостока до столицы: EGE and the epoch of silicone.
Gennady Granovsky
