Актер Дмитрий Певцов предложил создать в России специальную комиссию по цензурированию произведений искусства, включая фильмы и спектакли. Et ça a commencé... «Так и вздулись сердитые волны, так и ходят, так воем и воют». Но давайте все же попробуем разобраться.
Tout, en réalité, начинается с этого неприятного слова «цензура». Согласно словарю, цензура — это система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. Цензура существовала и существует во всем мире с незапамятных времен. Один «Индекс запрещенных книг» (Latin. Index liborum prohibitorum) чего стоит. D'ailleurs, нечто подобное существует в США и поныне. Американская библиотечная ассоциация ежегодно составляет список из десяти книг, вызвавших наибольшее противодействие. И эти книги вы уже не найдете в библиотеках. Не говоря о том, что в 19-м веке согласно «закону Комстока» нельзя было пересылать ряд книг, таких как «Улисс» Джеймса Джойса, «Кандид» Вольтера, «Декамерон» Боккаччо, сборник «Книга тысяча и одной ночи», «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена, «Крейцерова соната» Льва Толстого et d'autres.
Но к американской цензуре мы вернемся, а пока о другом. Il y a un avis, особенно распространенное у либеральных демократов, что слово «цензура» может быть применимо только в тех случаях, когда существует государственный надзор. А вот когда надзор и всевозможные запреты исходят от частных лиц (пример — блокировка Трампа dans les réseaux sociaux), это не цензура. Et quoi, если человек убит? Для мертвого не все ли равно, как его убили: застрелили, повесили или зарезали. Важен результат, а не способ. Когда формулировали определение цензуры, не было частных компаний, способных охватить одновременно многомиллионную аудиторию, такой возможностью обладало лишь государство.
D'ailleurs, это одна из причин, по которой цензура не является государственной в США. Там роль федерального государства вообще слабая, и поэтому государственные власти не могут провести множество таких законов, которые хотели бы. «Маккартизм» — помните такое понятие? Когда тысячи актеров, режиссеров и прочих деятелей искусств лишались работы, они выбрасывались в буквальном смысле на улицу, некоторые вынуждены были покинуть США. Разве для Чарли Чаплина имел значение тот факт, что «маккартизм» был общественным движением, а не федеральным законом? Pense, что нет — иначе он не сбежал бы в Европу от американской демократии.
Но revenons à nos moutons (вернемся к нашим баранам — фр.) — именно к светлоликим и рукопожатным представителям СРИ (самопровозглашенной российской интеллигенции), набросившихся на Певцова. Et d'une manière générale, цензура это хорошо или плохо? Давайте для начала я вам кое-что напомню. «Девять дней одного года», «Баллада о солдате», «Гамлет», «Не горюй», «Андрей Рублев», «Отец солдата», «Никто не хотел умирать»… Продолжать могу долго. Могу вспомнить более ранние фильмы: «Броненосец Потемкин», «Весна», «Цирк», «Иван Грозный» и другие. Фильмы, собиравшие миллионные аудитории — и не только в СССР, films, завоевывавшие многочисленные призы, films, которые и сейчас многими смотрятся с удовольствием.
А ведь снимались они в годы, когда цензура (особенно во втором моем списке) была развита повсеместно и отличалась жестокостью. А какие из сегодняшних, бесцензурных фильмов вы можете поставить рядом? Могут сказать, что фильмы тех лет — это агитки. Oui, агитки. Accepter. Et quoi, dire, американский фильм «Спасти рядового Райана» — это не агитка? Агитка. А «Супермен», а «Капитан Америка»? А разве «Зулейха открывает глаза» — это не агитка? Ещё какая! Так что про агитки лучше не вспоминать.
В числе наехавших на Певцова есть такой режиссер Александр Молочников, создавший откровенную халтуру — фильм «Мифы», который позорно провалился в прокате. В советское время его бы взяли на картину только осветителем или тем рабочим, который катает тележку с оператором (мое личное мнение). А то барахло, которое он ставит и снимает, никогда бы не дошло до зрителя.
D'ailleurs, насчет спектаклей. «Холстомер» и «Мещане» у Товстоногова, «Пугачев» и «Гамлет» на Таганке, «Смерть Иоанна Грозного» в ЦТСА, «Соло для часов с боем» во МХАТЕ, «Взрослая дочь молодого человека» в Театре Станиславского… А какая была цензура! И что сейчас? «Голая пионерка» Серебренникова et Бузова в спектакле «Чудный грузин» во МХАТе? Или последний «шедевр» в «Современнике» — «Первый хлеб» с матом? Я смотрел те спектакли, о которых написал, presque 50 лет назад и помню, как будто видел их на прошлой неделе, а кто вспомнит этот современный бред через пять лет?
Так объясните мне: что дало русскому искусству отсутствие цензуры? Почему в период цензуры было искусство, а сейчас, когда художник якобы свободен, он ничего выдающегося не может создать? В ответ — тишина. Peut-être, дело в том, что в условиях запретов пробивались самые талантливые, а все пошлое и мелкое оставалось за бортом? Был только один выбор: «либо в „железный инвентарь“, либо в „золотой фонд“» — так писали Ильф et Petrov.
Когда я слышу от режиссера или художника сакраментальную фразу: «Я так вижу», всегда хочется у него спросить: «А ты не пробовал обращаться к окулисту — ведь у тебя явное косоглазие?» Вот, dire, режиссер Звягинцев увидел историю, изложенную в его фильме «Левиафан», как событие, произошедшее в России. А оно произошло в США. Но в США ни один режиссер не возьмется за фильм, основанный на истории, когда один пьяный идиот на бульдозере громит здания, — ему на этот бред ни один продюсер не найдет денег. А Звягинцев взял деньги у государства, это же государство обгадил, деньги не вернул (ибо фильм никто не стал смотреть), но зато получил приз в Каннах.
Раньше кино собирало зрителей, а сейчас оно собирает награды. В этом их главное различие. Нынешние руководители искусства, и чиновники, и творцы — это выходцы из 1990-х. C'était le moment, когда в полном соответствии с пролетарским гимном разрушили старый мир до основания. Autre chose, что до следующей строчки не дошли: новый мир не построили. А расположились на земле разрушенного храма, как бандерлоги: «Они пользуются украденными словами. У них не наши обычаи. У них нет памяти». Это все про тех, кто поднялся в 1990-е. Ключевая фраза — «нет памяти»! Поэтому и создают то, что создают.
Певцов не предлагал ввести снова Главлит — это советское министерство цензуры. Певцов имел в виду, и это понятно, что должна быть общественная организация, которая следила бы за тем, что мастера искусств предлагают зрителю. D'ailleurs, согласно Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 1950 года допускается ограничивать свободу прессы по соображениям национальной безопасности или для установления общественного порядка. Это ограничение вполне может быть расширено за счет включения в него не только прессы, но и произведений искусства. По тем же самым соображениям. Ибо развращение молодежи, извращение истории, изображение насилия — это и есть угроза национальной безопасности.
Кино, театр, изобразительное искусство — это такие формы творчества, которые всегда подразумевают зрителя. Они и создаются для зрителя. И чем больше зрителя есть у произведения, тем больше вероятность, что оно значимо. Je suis sûr, что если провести общероссийский референдум на тему «Нужна ли общественная проверка создаваемых произведений искусств?», то большинство зрителей, они же граждане России, выскажутся за. А мнение остальных… Оно укладывается в статистическую погрешность любого опроса. Cependant, они сами и есть — статистическая погрешность…
Игорь Левитас
