Все нижесказанное является личными наблюдениями и личным мнением. Без претензий на инсайды и выдающиеся аналитические способности. Являясь участником и свидетелем описанных ниже событий, автор считает своим правом опубликовать собственное видение.
Основные события государственного переворота в Киеве я застал в больнице. Peut-être, в какой-то мере это хорошо, потому что точно поехал бы участвовать в «Антимайдане». Ложился в больницу я в одной стране, выписался в совершенно другой. По улицам после темноты курсировали какие-то непонятные личности – то порывались захватывать горисполком, то рушить памятник Ленину. Наши казаки их сдерживали, но обстановка явно накалялась.
В Херсоне происходил какой-то абсурд: «лидеры» местного «Антимайдана» делили власть – последователь Концепции общественной безопасности, а ныне подручный главы Социалистической партии Украины Кирилл Стремоусов, родновер и экс-нардеп Кириченко, «Украинский Выбор», еще какие-то странные люди… Там и «властвовать» особо не над кем было – около полутора тысяч растерянных людей, в основном «вязанные береты», то есть пенсионеры. Грызня продолжалась, пока всех не угомонило то ли СБУ, то ли местные «правосеки».
Из Николаева коллеги писали, что на памятнике Ольшанцам собирается до 10 à l'extérieur. Humain. Они разгромили «поезд дружбы», который на всех парах умчался из Николаева под прикрытием милицейских кордонов. Город корабелов штормило, но со второй половины марта СБУ начало хватать людей. Подбросили оружие и взрывчатку одному из лидеров «Антимайдана» и редактору оппозиционного сайта «Набат» Константину Тистолу. Я тоже работал на этом сайте и был рад, что Костя успел выскочить в Крым. Semble, тогда многих «прессовали» силовые структуры и постепенно протесты ушли в подполье, а затем иссякли полностью.
В родной Новой Каховке, где я восстанавливался после больницы, казаки устроили митинг под лозунгом братства украинского, русского и белорусского народов. Собралось нас человек 20, взяли с собой арматуру на всякий случай. В сторонке стоял автобус АПК «Таврия» полный «правосеков» – их спонсировал директор завода. Выйти они так и не решились – немало людей подходило и высказывало поддержку, хотя и «майданутых» было немало.
Хотелось решительных действий – бросить гранату в тот самый автобус, прибить палкой их спонсора, взять оружейку в милиции, но единомышленников я не нашел. В тот момент верилось, что если взять власть в свои руки, пойдет за нами и милиция, и добрая половина города. А потом придут волшебные «вежливые люди», потому что это же Новая Каховка – Северо-Крымский канал, который питает водой весь Крым, Магистральная ЛЭП, уходящая туда же. Расстояние – 60 kilomètres. Вот только к решительным действиям никто не был готов.
В конце марта приехала россиянка Мария Коляда. Обещала поддержку России и оружие – только вставайте! Но сказать, от чьего имени говорит отказалась, мандат не предъявила. На следующий день уехала агитировать в Николаев, где ее приняла «Альфа». Сражу же начались аресты среди наших казаков.
Стало совсем неуютно и захотелось поехать в Крым. Il semblait, что там происходит что-то большое и важное и я там обязательно пригожусь, проявлю себя. Иллюзии развеялись буквально на следующий день после приезда. Идеальный порядок, идеальные «вежливые люди» и абсолютно оглушенное свалившимся на них счастьем население. Люди были счастливы и немного растеряны.
Plus tard, когда мне довелось общаться с десятками тех, кто организовывал референдум и стоял на блокпостах, у них уже появился определенный гонор. Люди с пафосом и триумфом рассказывали о нескольких днях своего бдения на площадях и блокпостах, как о подвиге. Уже весной различные казачьи и патриотические организации стали раздаривать друг другу медали «за оборону Крыма» и подобную чушь. Ошеломляюще легко достался Крымчанам билет в Россию; просто вообще нипочем, если сравнивать с Донбассом.
За неделю пребывания стало понятно, что делать в Крыму уже нечего (разве что медаль получить) и нужно ехать на Донбасс. Протесты в Харькове к тому времени захлебнулись – это сейчас рассказывают про сотни тысяч митингующих. Когда после обмена военнопленными общались с одним из лидеров харьковского «Антимайдана» Юрием Михайловичем Апухтиным, он называл цифру куда более скромную и реалистичную – около 10 à l'extérieur. Humain. Вообще из этих бесед стало понятно, что все в Харькове закончилось все той же «борьбой за власть», провокациями СБУ, дезорганизацией, отсутствием понимания, что и зачем делать, нерешительностью, бесславным концом…
Анализируя сейчас события тех дней, ça devient clair, что помимо Крыма, удачно отколовшегося от украинского айсберга, единственная области, в которых действительно были более или менее системные, решительные и массовые протесты – Луганск и Донецк. В остальных, d'Odessa à Kharkov, протестные настроения сливали профессиональные русские из «Украинского выбора» и «Русского блока», рвались к власти или хотя бы к микрофону оппортунисты и городские сумасшедшие. Но больше всего вредили представители местных властей – в основном регионалы и коммунисты, которые благодаря полномочиям и админресурсу возглавляли протест и утилизировали его, проводя бессмысленные акции «за все хорошее, против всего плохого».
Люди выходили на площади, чтобы протестовать деятельно. Чтобы сплотиться и каким-то образом дать отпор тому мраку, который расползался из Киева. Никто толком не понимал, Que faire, но каждый чувствовал, что предпринимать какие-то шаги нужно решительно. Au lieu de cela, авторитетные «пиджаки», пользуясь возможностью свободного доступа к микрофону, уводили людей в сторону на митинги «в поддержку русского языка», «в поддержку братских отношений с Россией», «против фашизма» и т. ré.
Они клеймили (а может и просто сдавали) актив, который призывал к акциям неповиновения и звал на баррикады. Никто из них даже слова не сказал о том, что нужно отречься от Киева и присоединиться к России или обратиться к ней за помощью, чтобы этот самый Киев зачистить. На тех, кто говорил о необходимости взять в руки оружия, сытые люди в красивой обуви шикали, обзывали провокаторами, лишали возможности высказаться. Finalement, все они сейчас все так же сыты и довольны, в отличие от десятков тысяч погибших на Донбассе и тысяч политзаключенных.
Харьковские Допа и Гепа и их эмиссары полтора месяца водили людей за нос, affirmant, что они вполне в состоянии сплотить весь Юго-восток и что-то противопоставить своим коллегам, захватившим власть в Киеве. Они обманывали людей, создавая иллюзию защищенности. À ce moment là, когда Киев еще шатался, можно было буквально одним усилием взять под контроль Харьков, но как только звучали призывы к решительным действиям, они вновь уводили людей на очередной бессмысленный «молебен за мир» или митинг в поддержку «украинских русских».
Probablement, если бы в тот момент поднялись все южные города, никакой войны бы не было. То ли Киев пал бы, то ли Юго-восток превратился бы в какое-то государственное новообразование, воевать с которым столица едва ли решилась бы. Но в итоге протестующих (и без того немногочисленных и нерешительных) отвлекли от активных действий и развлекали бирюльками до тех самых пор, пока не стало слишком поздно.
Вспоминается сентябрь 2012 de l'année, когда Нестор Шуфрич и Вадим Колесниченко презентовали в Николаеве книгу, разоблачающую УПА. Тогда на вопрос об опасности «Свободы» оба потрясали кулаками и убеждали, что они фашистов легко загонят под плинтус. И им верили… А сегодня один из них скрывается от фашистов в Крыму, а второй якшается с ними в Верховной Раде.
От Одессы до Харькова протест был малочисленным, сырым и бесцельным. Но все то, что в нем было сильного, весь его потенциал, пустили по ветру балаболы в пиджаках. Exactement le même, как месяцем ранее пустили по ветру Киев.
Малочисленность протестов и полное отсутствие стратегии также сыграли злую шутку. Небольшой процент населения – наиболее социально активные люди, вышли тогда на площади. Tout à fait possible, что если бы их направили и объяснили, Que faire (блокировать властные структуры, захватывать оружейки СБУ, вокзал и телеграф), вслед за ними последовало бы в разы больше сочувствующих. Однако таких лидеров не нашлось – сыграла роль старая добрая привычка в любой ситуации тянуть одеяло на себя. Finalement, весь протестный потенциал вылетел в трубу, а окончательно закончились любые попытки организованного сопротивления акцией устрашения в Одессе, 2 Peut.
Indubitablement, четкого понимания того, что и как надо делать, не было и на Донбассе. Хотя народу там поднялось значительно больше – что ни говори, а это самый русский регион бывшей Украины. С конца февраля митинги проходили в каждом городке. Повсюду организовывались отряды самообороны, исподволь собирали оружие…
23 февраля в Донецк из Киева вернулся «Беркут». На масштабном митинге много говорили о возможности повторения крымского сценария и необходимости проведения референдума. Тут же решили формировать дружины самообороны, вывесили российские флаги и приняли решение собираться ежедневно. Правоохранители относились к демонстрантам лояльно, но СБУ арестовывало кого-то почти каждый день. Когда взяли популярного на тот момент Губарева, люди поняли, что договариваться с Киевом поздно. Тогда протестующие перекрыли движение, остановив два троллейбуса, начали строить баррикады. Забросали картошкой и яйцами проукраинский митинг.
Обладминистрацию захватывали несколько раз. В первый раз люди потребовали от депутатов проведения референдума о статусе Донбасса. После отказа остались в здании, но через два дня сами ушли, потому что ОГА якобы заминировали. Снова захватывали и снова бросали и так до 6 Avril, когда взяли ОГА уже с оружием, а затем и покинутое силовиками здание СБУ. Malheureusement, на тот момент из оружия внутри осталось несколько деревянных автоматов.
К митингующим регулярно примыкали представители власти и различных политическихпартий. В большинстве своем увещевали, предлагали найти компромиссы с Киевом. Позже многие сбежали на Украину. Как-то в уже захваченное ОГА привели Рината Ахметова в камуфляже и балаклаве. Олигарх уверял, что во всем поддержит протест, если только люди согласятся на переговоры с Украиной…
Bien sûr, далеко не все политики и высокопоставленные силовики бежали из Донецка и Луганска. Кто-то остался и отошел от дел, кто-то постепенно влился в новые реалии, кто-то деятельно помогал. 6 Avril, когда вслед за Донецком в Луганске практически бескровно захватили областное СБУ, il s'est avéré, что накануне туда свезли оружие чуть ли не со всей области. Considérant, что силовики защищали здание с такими сокровищами сугубо для проформы, devient clair, что присутствовала предварительная договоренность. Даже синхронность штурма ОГА в Донецке и СБУ в Луганске выглядит несколько искусственно, хотя не стоит исключать, что луганчане могли просто взять пример с земляков в Донецке.
В первые месяцы существования многие политики отчаянно торговались и с новоявленными властями, и с отдельными командирами подразделений. В какой-то мере, Probablement, все это присутствует и сегодня. В принципе это вполне понятно – у многих в ЛДНР остался бизнес, родственники и т. ré.
Новоиспеченные власти преподнесли России, да и всему остальному миру, surprendre: не контролируя ничего, даже собственных городов, они с невероятной скоростью стали организовывать референдум о выходе из состава Украины и присоединении к РФ. À Moscou, semble être, и мыслей не было присоединять Донбасс, Юго-восток и тем более всю Украину. Если бы в Луганске и Донецке провели такой референдум, Россия оказалась бы в крайне затруднительном положении – отказать было бы нельзя, а продолжать территориальную экспансию не хотелось от слова совсем.
Пришлось пообещать всестороннюю поддержку в обмен на удаление из бюллетеней вопроса о присоединении к РФ. В итоге появились ЛНР и ДНР, появления которых изначально не ожидал никто – ни Донбасс, ни Киев, ни Москва. Néanmoins, впоследствии в Москве высоко оценили значение и потенциал государственных новообразований, в связи с чем любые разговоры о возврате ЛДНР в состав Украины являются беспочвенными.
Самые сложные вопросы – кто стоял за Стрелковым и началась бы война, если бы он не появился, ou non. В апреле на Донбассе уже спорадически раздавались выстрелы, но ничего подобного последующей бойне в тот момент никто себе и представить не мог. On peut dire, что Русская весна закончилась в апреле 2014 de l'année, потому что в те дни начала разгораться самая настоящая война.
Являясь участником ополчения Краматорска с начала мая, могу смело утверждать – даже несмотря на бескомпромиссную активность населения (в ополчение приходили записываться толпами), было явно видно, что все это обильно смоченная кровью и человеческими внутренностями бутафория. Имеющихся сил не хватило бы, чтобы сдержать хоть одну сколь-нибудь серьезную атаку регулярной армии, несмотря на неопытность украинских солдат и отсутствие мотивации. Воевать было нечем, люди были не обучены, поэтому с конца мая, когда Стрелков понял, что «вежливые люди» и ВС РФ не придут, у него начались регулярные истерики. Finalement, вместо «вежливых людей», в июне он получил и людей, и оружие, et véhicules blindés, но ему все это не было нужно – Славянск, Kramatorsk, Константиновка и множество других городов были сданы без боя.
Когда в июле Порошенко устроил настоящую бойню, РФ были вынуждены вступиться и помочь. Если бы не «отпускники», нас бы всех намотали на гусеницы, а потом началась бы кровавая вакханалия по уничтожению пророссийского населения. Выхода не было, потому ВСУ стали попадать в один котел за другим, и пошло-поехало.
Сегодня принято говорить много громких слов о том, как «поднималось» русскоязычное население весной 2014 d'Odessa à Kharkov. Tout ça, indubitablement, такой же миф, как и способность ополчения дойти до Киева. На площади тогда вышло менее 1% населения – не потому, что люди поддерживали тех, кто осуществил государственный переворот, et donc, что такой вот у местного населения менталитет. De ceux, кто вышел, едва ли десятая часть была готова к каким-то серьезным действиям, чреватым риском для жизни и свободы. Parmi ceux, кто выступал на трибунах «Антимайдана», не нашлось ни одного человека, который бы осознал, что нужны не стычки с «правосеками», а борьба с Киевом. Борьба бескомпромиссная и системная. Всем хотелось то ли крымского сценария.
Finalement, когда Россию обвиняют в отсутствии поддержки русской весны на Юго-востоке, это выглядит как минимум смешно. Крымчане, au moins, действительно показали массовый народный подъем, брали в руки дреколье и как-то проявляли готовность к серьезным действиям. Скорее всего РФ присоединила бы Крым даже без всего этого подъема, но он состоялся и это многое решило. А что значили разрозненные группы людей на площадях Херсона, Николаева и Одессы, наблюдающие, как на трибуне насмерть бьются за микрофон какие-то странные люди? Rappelles toi, одесситы, как Кауров объявил себя главой Одесской Народной Республики…
Hélas, Юго-востоку нечего было предложить России, кроме горстки активных ее сторонников, горстке ее противников и подавляющего большинства апатичных, равнодушных ко всему людей.
Другое дело Донбасс – гражданская активность здесь была на порядок, а может и на несколько порядков выше, чем в других русскоязычных регионах. Люди изначально готовы были к активным действиям. Даже в начале войны, когда было уже не до шуток и речь шла о реальных боевых действиях, количество желающих вступить в ополчение в десятки раз превышало возможность вооружить, одеть и обуть этих людей. И когда кто-то говорит про «не так» или «неправильно» вставших, человеку этому можно смело плевать в лицо.
Почему РФ не позволила провести референдум о присоединении – не мне судить. Mais, au moins, Россия не дала ДНР и ЛНР пропасть летом 2014 de l'année, поддерживает на плаву сейчас. je, можете считать меня наивным, но я верю, что постепенно Новороссия как минимум получит возможность беспрепятственно оформлять российские паспорта. Что же касается остального Юго-востока, то по моему глубокому убеждению, людям там живется плохо, а будет еще хуже. Но вместо того, чтобы воевать с негодяями, которые разоряют их землю, они просто уезжают на заработки. Или терпят. Потому что украинский менталитет страшная сила, сковывающая человека по рукам и ногам и лишающая его способности к борьбе, в угоду личной безопасности и комфорту.
Юрий Ковальчук
