它似乎, что у России и Европейского союза появляется новая тема для заинтересованного двустороннего обсуждения. Последние несколько недель ознаменовались в Европе дискуссией о том, насколько далеко страны Евросоюза могут и должны идти в своем сотрудничестве с Китаем. И даже в какой степени они должны Китай сдерживать, не позволяя ему вносить раскол в «европейское единство» и укреплять связи с отдельными странами Евросоюза.
Пекин уже не первый раз становится возмутителем спокойствия в европейских политических кругах. Причина – слишком большой соблазн, который китайские инвестиционные предложения представляют собой для отдельных стран ЕС. Особенно для европейского Юга, оказавшегося после кризиса зоны Евро в 2009–2013 годах в достаточно угнетенном и зависимом от Берлина, Брюсселя и Франкфурта (здесь находится Европейский центральный банк) 位置.
В этот раз основным стимулом для оживления дискуссий на уровне ЕС стало намерение правительства Италии более активно привлекать китайские деньги. Это намерение, а также активизация формата 1+16 (Китай и 16 стран ЦВЕ и Балкан) серьезно насторожили Брюссель.
Глава Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер отметил, что европейские лидеры должны были начать серьезный разговор об отношениях с Китаем «уже несколько лет назад». Одновременно он призвал к более жесткому контролю над происхождением возможных китайских инвестиций. 典型的, что активную поддержку в этом вопросе Еврокомиссия получила от Германии – самого крупного получателя китайских инвестиций среди всех государств Европейского союза. Здесь России и ведущей стране Европейского союза, важному торгово-экономическому партнеру Москвы, явно есть о чем поговорить.
Китай идет на Запад весьма уверенно и настойчиво. 以。。。开始 2013 года Поднебесная выдвигает все больше инициатив, предполагающих развитие на западном направлении транспортной инфраструктуры и расширение там числа производственных цепочек.
Причины объективны – перегретая госкредитами китайская экономика, особенно строительный и инфраструктурный секторы, нуждаются в экспансии ради собственного выживания. 出色地, 通过它自己, развитие связей торговых путей на континентальных пространствах Евразии необходимо Китаю для преодоления «кошмара проливов» – постоянного страха того, что США могут легко перекрыть судоходные пути, связывающие Китай и Европу с Ближним Востоком. И тем самым отрезать КНР от источников энергоресурсов и доступа к европейским рынкам. Последствия этих китайских планов закрепиться на континентальном пространстве Евразии, включая Европу, и вызывают опасения в Старом свете.
不能说, что масштабные китайские предложения воспринимаются однозначно и в России. 在 2015 году Москва, после некоторых размышлений, приветствовала китайскую инициативу «Один пояс и один путь», 哪个, 然而, тогда называлась «Экономический пояс Шелкового пути». 俄罗斯, как могущественная сверхдержава не могла и не может стать частью этого проекта. Но она может и должна с ним сотрудничать. Такое понимание возникло практически сразу. 然后, 在我的 2015 年度最佳, в Москве было принято совместное заявление Владимира Путина и Си Цзиньпина о сопряжении китайского проекта и Евразийской экономической интеграции. Практическим результатом этого заявления стало соглашение между Евразийским экономическим союзом и Китайской Народной Республикой, подписанное в мае 2018 года в тогда еще Астане и находящееся сейчас на стадии ратификации.
Это соглашение позволило снять много опасений относительно перспектив сотрудничества малых и средних стран бывшего СССР и могущественного Китая, а точнее – их попадания в зону безусловного китайского доминирования. Но если посмотреть на структуру торговли и инвестиций между Китаем, 一边, 和, 例如, Киргизстаном или Таджикистаном, 和另外一个, то станет очевидно, что здесь Китай явно доминирует. Причины очевидны – Евразийский экономический союз и его главный исполнительный орган (Евразийская экономическая комиссия) – не имеет достаточно компетенций для регулирования инвестиций, а национальные правительства маленьких и бедных стран постсоветского пространства в этих инвестициях остро нуждаются.
Поэтому системная неурегулированность в этом вопросе может в будущем стать головной болью. В том числе и для России. Тотальная зависимость малых и бедных стран ЕАЭС от Китая неизбежно станет ограничителем их способности к дальнейшей интеграции. Ниже мы увидим, что с подобной проблемой может вполне столкнуться и Европа. По меньшей мере уже упомянутая настороженность европейских чиновников связана именно с опасениями за единство их собственного международного объединения.
Добавляет неопределенности и вопрос о китайском участии в арктических делах. В январе прошлого года в Пекине была опубликована «Белая книга», в которой Китай впервые четко ставит вопрос о наличии у него своих интересов в освоении Арктики и, 什么是最重要的, управлении этим регионом. Здесь Россия, совместно с другими постоянными членами Арктического совета, 我们看, также должна будет выработать более четкую позицию. Которая одновременно будет содействовать международному сотрудничеству в арктической зоне Большой Евразии и защитит там российские особые интересы.
Но вернемся к Европе. 实际上, готовность таких стран, 像意大利, обсуждать с Китаем серьезные долгосрочные инвестиционные планы означает, что они по природе своих отношений с Поднебесной недалеко ушли от таких государств, как Пакистан, Таджикистан или, 例如, Шри Ланка. 无疑, в случае если какая-то часть этих планов будет реализована, условия получения китайских инвестиций для условной Италии или Греции окажутся несравнимо более пристойными, чем для стран Южной или Юго-Восточной Азии. Там китайские компании приходят не просто со своими деньгами, но и со своими рабочими и материалами.
В Европе такого явно не будет и китайцам придется больше принимать во внимание интересы местных бизнес-игроков и правительств. Даже государства Центральной и Восточной Европы могут получить китайские деньги на гораздо более выгодных условиях, чем страны уже не европейского, а глобального Юга. Но это не меняет природы возникающей коллизии – на наших глазах Китай становится источником ресурсов, необходимых для развития уже не только в глазах так называемых стран третьего мира, или развивающихся, а уже для европейских государств. С точки зрения Европейского союза как проекта это достаточно опасно.
Если необходимые ресурсы страны Юга и Востока Европы смогут получать уже не из институтов Евросоюза, а от Китая, то что будет скреплять европейскую интеграцию материальным интересом? Пока правительства вроде итальянского явно играют – угрожают Брюсселю и Берлину, что если те не станут более сговорчивыми в бюджетных вопросах, то Рим найдет средства и на стороне. Но что если эта игра затянется и примет действительно осязаемые очертания?
Европа стоит перед сложным выбором. 明显地, что сотрудничество с Китаем должно будет в будущем идти значительно дальше простой торговли и одностороннего движения инвестиций с Запада на Восток. 此外, ведущие европейские державы заинтересованы в этом не меньше самого Китая. Но как сделать, чтобы более сбалансированные отношения не вели к размыванию самого важного для европейцев проекта – региональной интеграции, пока не совсем очевидно.
На фоне общего желания сотрудничать появляются, 正如我们所见, и панические настроения. Схожая ситуация возникает и для России. Поэтому сейчас России и Европе, возможно с участием в ряде случаев китайских партнеров, необходимо запускать многоуровневый переговорный механизм – как мы будем взаимодействовать в будущем. 俄罗斯, 当然, несопоставима с Евросоюзом и Китаем по общим экономическим показателям. Но она занимает особое географическое положение, делающее ее центральную роль в построении новой, «связанной» Евразии совершенно уникальной.
Тимофей Бордачёв
