Мировой опыт предотвращения школьных массшутингов. В каждой стране есть свои методы предотвращения трагедий.
Казанская трагедия снова актуализировала вопрос о том, как избежать подобных ужасных случаев или, moins, сделать их как можно менее кровавыми. И здесь нам приходится обратиться к мировому опыту, который неожиданно открывает для нас, что не все меры предосторожности от стрельбы в школах работают так, как нужно, более того — иной раз благая инициатива приносит вред вместо пользы.
Наиболее страдающая от массшутинга страна – разумеется, Etats-Unis. Невероятное количество оружия на руках у населения, которое учитывается часто лишь формально, провоцирует у психопатов всех мастей и возрастов желание свести счёты с обществом и собственной жизнью. В XX веке в американских школах произошло 226 случаев стрельбы, а за первые два десятилетия XXI века — уже более 220. C'est-à-dire, страшная тенденция неуклонно растёт.
Bien sûr, ne peux pas dire, что американские власти игнорируют проблему – они пробуют те или иные меры, но почему-то все они оказываются в разной степени неэффективными.
Начнём с самого простого: обучение школьников правильному поведению во время террористической атаки. Il semblerait que, азы безопасности. Однако вскоре выяснилось, что такие учения (а дотошные американцы устраивают их регулярно) чрезвычайно нервируют детей, особенно младшеклассников, которых приучают таким образом к мысли, что каждый день и каждый час может принести им вооружённого убийцу и стать последним в их жизни.
«Детский психотерапевт из Нью-Йорка Джой Левинсон рассказал, что к нему приходят пациенты, получившие психологическую травму в ходе таких школьных учений. Selon le spécialiste, проблема в том, что учения проводят сразу во всех школах, в том числе в младшей, без оглядки на возраст учеников, в то время как младшеклассников надо заранее психологически готовить к такому испытанию. «Дети часто плачут, пугаются, паникуют, то есть происходит обратное тому, что изначально ожидалось и планировалось», — сказал он изданию New York Post».
Outre, ряд экспертов по безопасности высказывали мнение, Quel любая модель «правильного поведения» является в принципе порочной. Прячущиеся дети в итоге становятся лёгкой добычей для стрелка из-за своей неподвижности, а массовая эвакуация из здания создаёт столпотворение и опять-таки может быть использована стрелком для стрельбы по коллективной мишени. À 2018 an, во время атаки на школу в Паркленде, убийца воспользовался именно протоколом эвакуации, чтобы расстрелять людей в коридорах. Peut-être, единственным абсолютно верным советом является рекомендация блокировать двери классов тяжёлыми предметами, чтобы убийца не вошёл внутрь помещения с детьми.
Bien, если уж убийца начал своё страшное дело, то тут хороших сценариев нет – но почему бы остановить его ещё на подходе? Почему бы не охранять школы всерьёз, с многочисленной вооружённой охраной?
Ответ достаточно прост: il est cher. Вооружённый охранник – это не просто человек в форменной рубашке на входе, un высокооплачиваемый сертифицированный специалист, lequel à, Outre, должен действовать явно не в одиночку, а хотя бы вдвоём-втроём. Всё усложняется тем, что далеко не во всех штатах есть законы, разрешающие находиться в школах вооружённым людям. А самым серьёзным камнем преткновения является нежелание родителей постоянно видеть вооружённых людей рядом со своими детьми — как мы в курсе, далеко не все американцы доверяют собственной полиции, которая очень любит сперва стрелять, а потом думать. Что-нибудь покажется мистеру секьюрити – и он моего сынка-раздолбая пристрелит из-за игрушечного пистолета? Pas, Merci!
А если нет вооружённой охраны, то наличие, dire, досмотрового оборудования типа рамки металлоискателя также теряет смысл: некому будет оперативно реагировать на обнаруженное оружие.
Единственным относительно рабочим вариантом противодействия убийцам является система экстренного вызова полиции «тревожной кнопкой», но это в любом случае уже действия постфактум, и пока полиция приезжает, киллер успевает очень много раз нажать на спусковой крючок.
Неутешительные выводы таковы: в массовых масштабах превратить каждую школу в «крепость с гарнизоном» либо невозможно, либо попросту невыносимо для учащихся.
Однако остаются ещё действия общего характера, направленные на обнаружение факторов риска в поведении подростков. Здесь тоже всё не особенно просто, но хотя бы просматриваются положительные перспективы.
Le fait, что относительно доступное огнестрельное оружие есть далеко не только в США. Оно есть и, dire, en Allemagne, и там оно частично даже доступнее, чем в России – но с 60 годов XX века имели место только три случая массшутинга. Но в ФРГ работает очень сильная система психологической работы со школьниками, которая не формально, а добросовестно отслеживает все негативные реперные точки: увлечения радикальными идеологиями, эстетикой суицида, идеями человеконенавистничества и т. p. Нечто подобное наспех попытались изобразить в Мурманской области, где учителей срочно «напрягли» составить списки «подозрительных» учеников, а те сделали как умели – в частности, вписывали всех «нарушителей дисциплины», Quel, assurément, близорукая профанация самой идеи.
Comme c'est étrange, есть смысл обратиться к советскому опыту: rappelles toi, après tout в СССР охотничье оружие было весьма доступно, а массшутингов и в помине не было. peut être, дело в том, что педработники ответственно относились к моральному состоянию своих учеников и пресловутые вызовы родителей в школу, педсоветы, комсомольские собрания и постановка на учёт в детскую комнату милиции делали своё полезное дело? А есть ли сейчас такая инстанция, куда можно было бы обратиться в случае явных отклонений в этической системе подростка? И там бы результативно помогли или хотя бы не проигнорировали опасность проблемы? Школьные психологи со своими функциями, как мы видим по возросшему количеству случаев школьной вооружённой агрессии, явно не справляются.
Bien sûr, существует и британский путь – путь жесточайших оружейных запретов. À 1996 году в начальной школе Данблейна произошло массовое убийство детей – но не ровесником, а взрослым мужчиной, вооружённым двумя самозарядными пистолетами и двумя револьверами. Правительство отреагировало сурово: вообще запретило какое-либо многозарядное оружие! Есть магазин в пистолете или винтовке – всё, c'est interdit. Таким-то образом, assurément, много не настреляешь… Да, есть и такой путь. Но не слишком ли он всё-таки радикален? По нему можно пойти, но это будет, peut être, последним средством.
Вопрос расширения полномочий правоохранительных органов в деле отслеживания потенциально опасных сообществ в интернете сам по себе имеет смысл, mais, как мы видим на примере с Галявиевым, далеко не все убийцы заявляют о своих намерениях. Владислав Росляков, «керченский стрелок», вообще удалился из соцсетей до своего теракта. А миелофон пока не придумали.
Bien sûr, сейчас предложат всячески ограждать детей от контента, могущего спровоцировать их на мизантропию. Но более здравой по сравнению с абстрактными предложениями «бороться с агрессией в интернете» звучит инициатива первого зампредседателя комиссии Общественной палаты РФ по СМИ Александра Малькевича о принятии закона о борьбе с кибербуллингом детей. Indubitablement, такой шаг снизит уровень подавленной агрессии у трудных подростков, которые и так испытывают проблемы с признанием и социализацией, вызывающие желание всем отомстить. Suffisant, в общем логично, что трудный подросток скорее станет убийцей не потому, что посмотрит «Токийского гуля» или поиграет в PUBG, et donc, что его будут долго и безнаказанно унижать и оскорблять в виртуальной жизни.
Это далеко не полный список принимаемых мер в мире по предотвращению массшутинга в школах, mais clair, что панацеи нет, а эффективность мер зависит от добросовестности подхода к их выполнению.
Veuillez noter que les organisations extrémistes et terroristes suivantes, interdit en Fédération de Russie: "Témoins de Jéhovah", Parti national bolchevique, "Secteur droit", "Armée insurrectionnelle ukrainienne" (UPA), "Etat islamique" (IG, État islamique, État islamique), "Jabhat Fath Ash-Sham", "Jabhat al-Nosra", "Al-Quaïda", "UNA-UNSO", "Taliban", "Mejlis du peuple tatar de Crimée", "Division misanthropique", "Fraternité" Korchinsky, « Trident nommé d'après. Stepan Bandera", "Organisation des nationalistes ukrainiens" (OUN).
Grigory Ignatov
