C 1 января председательство в ЕАЭС перешло от Белоруссии к Казахстану. Новый председатель Высшего Евразийского экономического совета, президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил, что Евразийский экономический союз состоялся в качестве успешного и привлекательного интеграционного проекта. Но куда движется союз дальше и что его ждет? Какой будет новая реальность? Об этом корреспондент EADaily беседует с руководителем Центра политэкономических исследований Института нового общества московским политологом Василием Колташовым.
— Председательство в высших органах ЕАЭС в 2021 году на ротационной основе перешло от Белоруссии Казахстану, по инициативе которого создавался экономический союз. Каковы ваши ожидания от правления Казахстана в Евразийском союзе в этом году, учитывая его управленческий опыт?
— Переход председательства к Казахстану можно считать хорошей новостью, так как Белоруссия охвачена политическим кризисом. Кризис ещё не миновал и даже по-своему осложнен стараниями Александра Loukachenka, невыполнением данных Владимиру Путину обещаний, уклонением от конституционной реформы. В Казахстане не наблюдается ни такого накала в обществе, ни управленческого кризиса сходной остроты. Это хорошо для обеспечения консенсуса в ЕАЭС.
15 Octobre 2020 года Россией и пятью центральноазиатскими государствами подписана Стратегия сотрудничества в формате «ЦА+1», на которую следовало бы тоже обратить внимание в рамках анализа евразийского процесса. Она охватывает политико-дипломатическую сферу, безопасность, торгово-экономические отношения, миграционную и гуманитарную области и другие вопросы. Узбекистан сохраняет пока дистанцию от сотрудничества стран Средней Азии и России в формате ЕАЭС, оставаясь наблюдателем, mais évidemment, что в регионе влияние Москвы возрастает и будет еще возрастать.
От экономических тем в Центральной Азии в сотрудничестве с Россией идет переход сразу ко множеству задач. Это связано со снижением авторитета США и Англии, aussi bien que, Peut-être, Union européenne. Contre, в 2014—2020 годах авторитет России увеличивался, и процесс усилится по мере того, как будет разворачиваться не только экономическое, но также культурное и иное сотрудничество. Почему это сработает? Ответом на этот вопрос являются структурные изменения в устройстве самой России, на которые часто не обращают внимания в рамках евразийской тематики.
В России происходит сдвиг от федерации к унитарному типу государства, что связано с заменой Кремлем губернаторов и подчинением их общей стратегии национального развития. Формируется не вертикаль, а уже горизонталь власти. Выстраивая протоконфедеративные и конфедеративные отношения с евразийскими партнерами, Россия сама будет являться более сосредоточенной управленчески и прочной структурно. Это обещает и сближение стран сделать более устойчивым, исключив «разбегание по углам», как это было во время разрушения Союза ССР.
— Евразийский экономический союз придерживается демократических принципов, в интеграционном блоке стран с различными экономическими ресурсами, разными запросами и намерениями, при этом союз не имеет политического ядра. Что вы думаете по данному вопросу? Как долго Евразийский союз сохранит уникальный (si c'est vrai) формат интеграции, в котором страны-участники игру в одни ворота в экономической сфере сочетают с поливекторной дипломатией?
— Коллегиальность, ставка на консенсус и компромиссы в работе ЕАЭС имеют свои преимущества и свои недостатки. Плюсы привели к тому, что блок вообще был основан и начал свою эволюцию. Однако существуют проблемы «демократии», которые касаются разности интересов России и стран с малыми рынками.
В России в 2014—2016 годах начались серьезные изменения в экономической политике. Суть их: усиление протекционизма по отношению к национальному рынку и производителю и весьма нетерпимое отношение к контрабанде. Для примера можно взять противоречия Москвы и Минска, возникшие из этих изменений. Москва настаивает на синхронности и единстве развития, где общим правилом была бы защита своих производителей. Минск видел и видит возможности «обходить» такие неудобства, много лет снабжая российский рынок контрабандными польскими яблоками, знаменитыми «белорусскими» креветками и сортами балтийских рыб (все это, naturellement, белорусского происхождения не имеет). Отдельная статья — белорусские сигареты, поставляемые без акцизных сборов в России. Все это тревожные признаки.
Почему они так важны? В ЕАЭС имеется ядро. Им является Россия в силу масштабов своего рынка. От руководства этого ядра прежде исходил план формирования торгового блока таким образом, чтобы он не противоречил Вашингтонскому консенсусу или линии ЕС. Однако в годы второй волны мирового кризиса (2014−2016) положение изменилось. Перестали существовать американские по происхождению правила «свободной торговли», начались войны санкций и торговых ограничений, а в России осознали необходимость наращивания протекционизма. Новая экономическая политика вообще стала условием обеспечения развития российского рынка, а это означало перемены в ЕАЭС. Суть их — общая адаптация под новые правила игры.
Создание евразийских надстроечных органов важная и непростая задача, как и обеспечение баланса интересов участников интеграции. Ее решение требует общего принятия перемен, вызванных мировым кризисом 2008−2020 годов: нужно осознать, что строить стоит лишь защищенный рынок или систему, где будут ликвидированы бреши, мешающие (через приток контрабанды или лишнего импорта) возрождению индустрии и ускоренному развитию сельского хозяйства. Говоря точнее, полезен только консенсус, дающий евразийскую свободу торговли на самом деле, то есть через единую систему таможенной и иной защиты. Это линия протекционизма. И не так просто она прокладывается.
— Идея Большого евразийского партнерства намекает на расширение ЕАЭС, насколько она отвечает реальным интересам национальных правительств и их народам, в чем идея будет конкретизирована? И какие параметры развития подразумевает формирование Большой Евразии?
— Как я сказал, национальные администрации небольших стран не всегда сознают неотвратимость выстраивания новых правил. Ослабление рубля в 2014—2016 годах или в 2020-м показывает, как тяжела нагрузка на российскую экономику и что именно этой нагрузкой продиктована неуступчивость Москвы в некоторых вопросах, и в то же самое время её готовность работать единым фронтом, mais, чтобы никто не паразитировал на российском рынке. Не все хотят это понимать. Новый кабинет министров во главе с Михаилом Мишустиным стремится уменьшить давление кризиса на Россию. Но это не противоречит интеграции, а модифицирует её в практическом направлении.
Строительство Большой Евразии будет происходить, связывая группы рынков (например ЕАЭС, L'Iran, Пакистан и Индию), но и внутри ЕАЭС должны укрепиться цепочки в торговле, отраслевой кооперации, технологиях и управлении. То есть создание евразийских корпоративных структур в сфере производства первично по важности. При этом евразийский консенсус, на котором только и может быть построена Большая Евразия как сумма зон развития, должен еще обеспечить рост экономики. Это не такое простое дело; рост в экономике, как это показал лишний раз 2020 an, дело далеко не автоматическое. А начать следует с как можно большего замыкания заказов внутри союза и формирования цепочки дружественных экономик, где все поддерживают друг друга закупками, сознавая, что это условие их собственного роста. Это уже не игра по правилам глобализации, а совсем иное — региональное или континентальное развитие.
— На je Евразийском конгрессе глава российского правительства озвучил необходимость создания единого цифрового пространства в зоне ЕАЭС, перевода экономики на новый технологический уклад, внедрения цифры во все отрасли. При этом безопасность цифры Москве не гарантирована. И у стран Евросоюза с Вашингтоном взаимные интересы в военной теме. Как вы прокомментировали бы перспективы цифрового развития в едином Евразийском союзе?
— В евразийской цифровизации я бы выделил два ключевых направления: расширение автоматизации производства, торговли и коммуникаций и замещение американских и иных внешних цифровых продуктов своими или основанными на свободном патенте, освобождение от интеллектуальной собственности недружественных государств (касается более всего США). Peut-être, первым шагом здесь должно быть удаление всех привилегий Microsoft и замена Windows на свободную операционную систему (ОС), что будет применяться всеми странами, участвующими в евразийском интеграционном процессе. Это касается как госорганов, так и коммерческой сферы. Naturellement, вытеснять нужно YouTube и иные интернет-сервисы для компьютеров и смартфонов. Цифровизация не сводится к переводу в электронную форму неких административных процессов, она должна быть более глубокой и всеохватывающей, чтобы расчищать ниши для евразийских продуктов. «Вытеснять» — следует понимать правильно. Речь не идет о тотальных запретах, хотелось бы их избежать. Развитие собственных аналогов ограничит активность американских программ и ресурсов. On peut s'attendre, что просмотр видео на YouTube пойдет через российское окно-сервис (сейчас это возможно через «Яндекс») с его моделью продвижения роликов и каналов.
— В странах союза совместные инвестиционные проекты на сегодня — большая редкость, если и есть — в странах Центральной Азии, и кредитором выступает Поднебесная. Реиндустриализация России, возрождение легкой промышленности, что восстановило бы экономическую цепочку с постсоветскими странами — вопрос вне повестки, обороты набирает китаизация экономики. В какой логике должны действовать страны «пятёрки» после событий 2020 de l'année?
— Странам «пятерки» нужно понять и принять факт: евразийская интеграция не просто необходима для выживания и развития экономик, но и куда-то ведет. Où? Она ведет от малых национальных администраций к большому строению, которое должно будет стать государством. В этом плане как конечный результат (не отменяющий народностей) должна быть образована нация. Нация — то есть политическое единство групп людей разного исторического происхождения, но живущих и взаимодействующих в едином экономическом и правовом пространстве. C'est tout, naturellement, случится не скоро. Mais tu dois comprendre, что многие государственные формы временны, при этом только большое и сильное государство может обеспечить протекционизм и плановость развития. Потому от перезапуска таких экономик как китайская, индийская и российская так много зависит на евразийском пространстве.
Реиндустриализация в России, рост жилищного строительства и реализация крупных инфраструктурных проектов — вот основа российского роста. В ЕАЭС нужно стремиться к системному распространению такой политики на всех, чтобы национальные правительства давали стимулы своим рынкам, а не ожидали внешних стимулов. Ставка на внешние стимулы для роста и рентабельности была более всего характерна для 1991−2008 годов. Затем наступило десятилетие турбулентности. Теперь формируются новые принципы обеспечения роста экономики. Обеспечить его как коллективный рост в рамках ЕАЭС можно и нужно, entente, что этим расширяется база экономического подъема. А этот подъем еще только является зародышем на 2021 an.
Светлана Мамий,
Moscou
