Познакомьтесь. Это непременный участник грядущей Третьей мировой войны – пиролизная установка “ЭКУОТ”, которую создал Сергей Лавров, кавалер трех степеней “Шахтерская слава”, “Почетный шахтер” Минуглепрома СССР, “Горняк России” и прочая, и прочая. В войну ей дадут, думаю, другое название, более грозное и выразительное, а пока пусть будет так.
Вот она – установка “ЭКУОТ”. Неказистый вид ее связан с тем, что она несколько лет побыла в эксплуатации и прошла целую череду переделок с доведением до максимально полной механизации и технического совершенства. Она устроена намного лучше, чем может показаться на первый взгляд.
Россия, конечно, совершенно не готова к мировой войне, даже более того, почти ничего для этой подготовки не делается. Это лучше всего рассмотреть на одном, конкретном примере, который, на мой взгляд, один из наиболее выразительных.
Что такое готовность к войне?
Это не разговоры о новейших разработках и миллиардах военного бюджета, не всеобщая НВП или патриотическое воспитание. Это в первую очередь готовность производства, индустриальной базы, производящей вооружение, боеприпасы и длинный список всякой продукции военного назначения или используемой на войне. Под производством понимаются не только специализированные военные заводы, но и вообще всякий завод или фабрика, которые можно перевести на выпуск военной продукции, а также отрасли, снабжающие их сырьем, топливом и энергией. Это производство на момент начала войны должно быть в наличии и работать.
Во Второй мировой войне у промышленности были недели и месяцы, прежде чем до них долетят вражеские самолеты, доедут танки и дотопает пехота. За это время можно было перейти на выпуск военной продукции, или предварительно эвакуироваться в более спокойное место, а также предпринять различные необходимые меры. Теперь положение совершенно другое. Ракеты, баллистические и крылатые, позволяют уже в первые часы и дни войны нанести удар по военно-промышленному комплексу на всю стратегическую глубину. Целесообразнее всего не тратить довольно дорогие ракеты на широкий список целей, а концентрировать удар на топливо-энергетическом комплексе: электростанциях, нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводах, газовых и нефтяных промыслах, на узловых объектах газо- и нефтепроводов, крупных узловых подстанциях энергосистемы. Без электроэнергии, газа и нефти все эти новейшие танки и самолеты, о которых сейчас столько говорят, все военные заводы превращаются в почти бесполезный хлам. Без топлива и энергии армия не может воевать, а промышленность не может работать.
Впечатляет? Но не нужно забывать, что военному заводу нужен металл, нужна электроэнергия.
Я уже как-то раз писал о том, что американцам хватит полсотни крылатых ракет для того, чтобы сокрушить газовую промышленность России и добиться экономического коллапса. Если добавить еще 100-150 ракет для поражения крупных НПЗ, вывода из строя АЭС и узлов энергосистемы, то, в общем, около 200 ракет будет достаточно, чтобы повалить всю промышленность. Если часть крылатых ракет будет перехвачена и сбита, то можно повторить атаку баллистическими ракетами с ядерными боеголовками.
В качестве примера – Московский НПЗ “Газпромнефти”. Монтаж нового комплекса по производству бензина. Все под открытым небом. Компания вложила в модернизацию завода 3,7 млрд. долларов. Американцы могут, истратив пяток крылатых ракет, стоимостью около 4 млн. долларов, превратить этот завод в костер.
Воздушный танкер впервые заправил одновременно четыре самолета
Таким образом, готовность к войне – это теперь не только наличие производства, но и также его рассредоточение и защищенность от ракетно-ядерных ударов. В первую очередь, рассредоточение и защищенность производства электроэнергии и топлива. Лучше всего иметь, например, подземные электростанции, НПЗ и нефтехимические комплексы, подземные военные заводы и так далее. Подземные объекты тоже можно поразить, но уже гораздо труднее и с большим расходом ракет, то есть с ними придется повозиться. Если же подземные объекты еще и рассредоточены по огромным пространствам и имеют возможность воспользоваться всяким местным сырьем, то тогда производство сокрушить уже не так-то просто. Можно истратить весь ракетный арсенал и все равно останется целым еще много производственных объектов, мощностей которых хватит для отпора.
Все это здорово, только мне не приходилось еще слышать, что у нас строятся подземные электростанции или НПЗ. И старые объекты, и новые – все на открытом месте. Отсюда и вывод: неготовность к войне.
Пиролиз – это гарантия
Пиролизная установка “ЭКУОТ” может решить эти топливно-энергетические проблемы в военное время. В аппарате любое органическое вещество (бытовой мусор, навоз, древесина, резина, а также торф и уголь с высоким содержанием летучих веществ) разлагается под нагревом без доступа воздуха на горючий газ, пиролизную жидкость и угольную пыль. Установка всеядная, и различные виды сырья можно смешивать в разных пропорциях, получая разный состав продуктов.
Горючий газ расходуется частично на работу самой установки, а также направляется на выработку электроэнергии на газопоршневой или газотурбинной установке; пиролизная жидкость перерабатывается на бензин, керосин и солярку, масла, с попутным извлечением толуола для взрывчатки, а угольная пыль используется как топливо, например, для выработки электроэнергии.
Кроме энергетического цикла возможен и металлургический цикл, если установка работает рядом с небольшой доменной или сталеплавильной печью. Уголь можно использовать в доменном процессе для переработки железной руды и получения чугуна, а газ – в сталеплавильной печи для переплавки скрапа или чугуна, или печи для плавки цветных металлов. При этом остается также пиролизная жидкость, хотя состав сырья для пиролиза можно смешать так, чтобы получалось больше газа.
Несмотря на свою компактность (все оборудование занимает объем примерно равный объему 40-футового контейнера; ее легко можно разместить в бункере или подземной выработке), она весьма мощная и может переработать до 15 тонн сырья в сутки, например, бытового мусора. Выход около 30% или 4,5 тонны пиролизной жидкости (дающей при переработке около 800-900 кг бензина и столько же керосина, остальное – дизтопливо), около 40% газа, 6 тонн или 9677 кубометров. Газа получается столько, что хватит обеспечить топливом семь газопоршневых энергоустановок мощностью по 200 кВт каждая, и получить в сутки 33,6 тысяч квтч. Остальные 30% или 4,5 тонны приходится на уголь.
Поскольку пиролиз идет циклом, и установку перед выгрузкой угля и загрузкой новой партии сырья нужно охлаждать (она еще очень неплоха в качестве отопительного агрегата), то целесообразнее использовать их в паре для достижения непрерывности работы и получения продуктов пиролиза.
В месяц одна такая установка дает суммарно 135 тонн нефтесырья, примерно столько же угля и чуть более 1 млн. квтч электроэнергии.
135 тонн – это примерно две железнодорожные цистерны
Тысяча установок дадут в месяц 135 тысяч тонн нефтесырья, столько же угля и 1 млрд. квтч электроэнергии. В год тысяча установок поставит около 1,6 млн. тонн нефтесырья, которое пригодно и для переработки, и для непосредственного использования. Это покрывает примерно половину годовой потребности в топливе для армии численностью около миллиона человек с положенной техникой.
В общем, 5 тысяч таких установок – это некая гарантия того, что нас не разобьют просто путем ракетного удара по топливно-энергетическим объектам. Имея их, можно воевать и иметь резерв для военной промышленности и восстановительных работ.
Войну мы уже проиграли
А теперь плохие новости. Установка типа “ЭКУОТ” у нас всего одна. Одна! И та опытная, собранная из разномастных узлов и частей. Это означает, что мировую войну мы проиграли, задолго до первого выстрела.
"Деньги огромные, результаты сомнительные", или кто ответит за катастрофу в здравоохранении?
Ни пять тысяч, ни тысячу установок не сделаешь по щелчку пальцев. Потребуется несколько лет при самых стахановских темпах, чтобы произвести такой парк установок со всем необходимым оборудованием, которого тоже выходит довольно много: энергетические установки, нефтеперегонный узел, газгольдеры, емкости, конвейеры и так далее. Их серийное производство не начато. Для этого нужно около 100 млн. рублей, но Лаврову их так и не удалось найти. У него вообще странное положение: поток посетителей, в сочетании с отсутствием финансирования, вязкой бумажной волокитой и множеством препятствий. И это несмотря на множество инновационных программ с многомиллиардными бюджетами.
Отсюда и вывод: у нас нет настоящей подготовки к войне, у нас лишь разговоры и имитация. То, что важно для военной экономики – именно это и не делается. Нет настоящей и устойчивой к ракетным ударам военной экономики – нет и военной мощи, а есть лишь картонная декорация, которая повалится от одного удара сапогом.
Все это сугубо закономерно. Страх перед большой войной, который зародился еще в советские времена и не изжит до сих пор, неизбежно порождает страусиную позицию, упования на то, что войны удастся избежать пиаром и запугиванием вероятного противника выставочными образцами “не имеющего аналогов в мире” вооружения, упования на ядерную “ответку”, или упования на то, что и в этот раз сработают самые широкие уступки. Под лозунгом “никакой войны не будет” все истинно военно-значимое душится и давится в зародыше. Чего же хотите? Все это последствия отсутствия настоящей политической идеологии, от которой из страха перед войной отказались еще в советские времена.
История на этом, конечно не закончится. Но продолжение будет очень тяжелым и трудным, и в частности такие пиролизные установки придется строить вручную, из того материала, что удалось найти. Но, пока такого не произошло, возможно, у нас есть еще шанс, пусть и небольшой, чтобы этого не допустить?
Дмитрий Верхотуров
