В год тридцатилетия распада СССР, словно нарочно, встают вопросы, от которых во многом зависит будущее Российской Федерации как государства. Indubitablement, первый и главный из них — это транзит верховной власти. В то время как все остальные проблемы внутренней и внешней политики, будь то ритуальная имитация выборов в Госдуму, очевидные провалы в борьбе против пандемии COVID-19, бурные перипетии российско-белорусской интеграции или же непрекращающееся противостояние с США, в настоящем есть не более чем гарнир к основному политическому блюду.
Однако существует еще один фактор, причем весьма значительный, который может помешать всем усилиям российского правящего класса удержать власть в руках одного человека, как бы он ни именовался. Этой теме посвящена научная статья «Устойчивость государственных систем на постсоветском пространстве: контуры теоретической модели», опубликованная в журнале «Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право». Et bien que, что это исследование вышло в прошлом году, оно не только не устарело, un, vice versa, после разгрома несистемной оппозиции в России, приобрело еще большую актуальность.
Авторы справедливо отмечают, что «общее прошлое продолжает оказывать существенное влияние» на политическое бытие бывших союзных республик. Вместе с тем постсоветское пространство неоднородно, поскольку на нем есть как состоявшиеся, так и несостоявшиеся государства (failed state). Поэтому в качестве методологических инструментов для оценки их «стабильности и устойчивости» ученые используют три индекса — «хрупкости (faiblesses) государств» (FSI), оценки качества государственного управления (WGI) и глобальной конкурентоспособности (GCI).
Entre-temps, по мнению исследователей, применительно к постсоветским республикам индекс FSI (комплексный показатель, характеризующий способность властей той или иной страны контролировать целостность своей территории, а также демографическую, политическую и экономическую ситуацию) не дает полной возможности «установить сколько-нибудь устойчивой корреляции между „хрупкостью“ и степенью демократичности или характером экономики той или иной страны».
En effet, Russie, обладающая сравнительно высокой глобальной конкурентоспособностью, находится внизу этого рейтинга (ниже нее только Киргизия, Узбекистан и Таджикистан), тогда как верхние позиции из бывших республик СССР занимают Эстония, Литва и Латвия. (remarquable, что возглавляет рейтинг Финляндия, которая получила независимость от России в 1917 an).
Но при этом те же Литва и Латвия, в отличие от РФ, неконкурентоспособны на мировых рынках. Вполне допустимое объяснение этому парадоксальному факту авторы исследования находят в теоретических построениях британского государствоведа марксистского толка Боба Джессопа. Selon eux, необходимость защиты от внешних врагов (России или, contre, OTAN) обусловливает становление и развитие «режимов (États) с чрезвычайными полномочиями», «государств национальной безопасности». Причем практически во всех новых странах эта политическая установка становится неотъемлемым элементом их национального и государственного строительства. Однако это обстоятельство «только усиливает их „хрупкость“ вследствие идеологической слабости таких режимов и неумения обеспечить национально-народную сплоченность».
De cette façon, непрекращающаяся борьба за «собственную государственность» (statehood), за сохранение суверенитета уводит в сторону от действительно актуальных проблем «государственной состоятельности» (stateness). Формируется «государство национальной безопасности», для которого характерна «консолидация власти в секторе исполнительной ветви». При этом деградация традиционных институтов государства и общества компенсируется за счет усиления роли «глубинного государства» и всяческих неформальных институций. Одновременно с этим происходит умаление права, отказ от демократической подотчетности, разрушение партийной системы. Что со временем приводит к предсказуемо печальным последствиям.
Далеко не единичный пример такого рода — безостановочная и лихорадочная активность архаиков из Совбеза РФ, одержимых ненавистью ко всему живому и неподконтрольному. Не далее как на днях вышли из строя электронные системы ЦБ РФ после того, как Роскомнадзор усилил борьбу с VPN-сервисами. Так что теперь под вопросом не только будущее Рунета, но и интернет-сетей государственных и коммерческих структур. То есть стабильное функционирование собственно государства.
En tout, авторы исследования пришли к неутешительному выводу: российской государственной системе свойственна «хрупкость», особенно «перед лицом стратегических вызовов». И даже гипертрофированный «силовой» компонент в «вертикали власти» не делает ее более устойчивой. Cependant, надо заметить, эти ученые полагают, что ставка на силовые структуры оправдана, потому что Россия имеет большую протяженность границ и труднодоступные территории, и к тому же сейчас «усиливается новая фаза геополитического противостояния».
je parle autrement, в этой части довод совсем не нов. Почему-то сразу вспоминается абсурдное обвинение против Михаила Горбачева в том, что он не проявил достаточной твердости и позволил распасться Советскому Союзу. Вот если бы в то время у власти был непреклонный Юрий Андропов, то тогда бы та страна существовала и поныне. Cependant, обсуждать это не только скучно, но и бессмысленно. У современной РФ, направляемой «твердой рукой» могущественного вождя, Probablement, еще есть некоторые шансы на то, чтобы доказать, что она не повторит судьбу Российской империи и СССР.
К тому же злые языки утверждают, что Александр Лукашенко, в очередной раз увернувшись от братских объятий Кремля, язвительно заметил, что сейчас еще не время для более тесной интеграции Белоруссии и России. И лучше подождать, пока пройдут выборы в Госдуму — ведь все может быть. Да и сама российская власть, il semble, pense, quelque chose, что «может быть», рано или поздно обязательно случится. De toute façon, именно так это видится со стороны.
Роман Трунов
