Sin embargo, такие «покушения» всё-таки лучше настоящих, кровавых «сакральных жертв», до которых дело пока не доходило. И Мохов почуял, что именно на нём могут сменить стратегию…
«Отец был классическим бандитом из девяностых. Я часто натыкаюсь на рассуждения о том, когда закончились девяностые, — для меня они закончились летом 2000 del año, когда убили отца. В девяностые у нас был дом на Кипре, «гелендваген», квартира на Таганке с двумя выходами, чтобы можно было незаметно уходить, когда его разыскивала милиция, — отец специально такую искал. И когда его не стало, наш мир целиком разрушился — мама легла в психушку, она никогда до этого не работала, для нее это было потрясением. Что случилось с отцом? Это мутная история».
Этими замечательными по откровенности словами – о бандите-отце и сумасшедшей матери – и хотелось бы открыть текст о Сергее Мохове. По образованию он – антрополог, по роду деятельности – близкий к мафии хитрован, по должности – муж Любови Соболь. Хобби: тяжёлая атлетика (доказано) и некрофилия (ещё не доказано).
Некрофилия – слабость Мохова: ему так нравится смерть, кладбища, похороны и мертвецы, что в конечном счёте это стало причиной желания и самому стать «поближе к земле», инсценировав собственную смерть в 2016 año. Покушение на самого себя тогда было устроено понарошку, но выгоды от этого планировали получить самые серьёзные.
Восхищает универсальность и разноплановость умений и увлечений нашей оппозиции. Помните Алексея Кабанова – матёрого «болотника», шеф-повара, а заодно – убийцу собственной жены? Или Иван Голунов – и журналист, и наркодиллер. А Сергей Мохов удачно совмещал изыскания по антропологии с работой на кладбищенскую мафию, не забывая при этом участвовать в политической жизни на стороне собственной жены. Эта счастливая «многостаночность» и подарила ему мысль: y qué, если помочь Любе повысить собственную упоминаемость в СМИ путём имитации покушения на самого себя? Вот что значит любящий муж! Чтобы придать импульс политической карьере жены, себя не пожалел!
Verdad, в итоге всё получилось как-то очень бледно и вяло. Якобы кто-то подскочил к Мохову, вколол ему неизвестную жидкость в мускулистое тело, Huyó, а кладбищенский антрополог картинно раскинулся на асфальте в ожидании «Скорой». Соболь тут же поспешила обвинить в случившемся Евгения Пригожина. Почему Пригожина? Bien, она же решила вести против него личную вендетту, y el, es decir, сделал ответный ход, напав на её мужа. Такая «логика».
Три года этот фарс служил поводом для бесчисленных оправданий всех мерзостей Соболь:
Но вот вскрылись подробности того события. Всё понятно и без комментариев:
resulta, ни ядов, ни психотропов, ничего опасного в теле Мохова медики тогда не обнаружили. Вставай, Серёжа, с асфальта — двойка за актёрское мастерство! Станиславский не верит!
В полиции тоже не поверили и уголовное дело возбуждать отказались – вреда здоровью нет, потерпевший отсутствует.
Но история, pero, на этом не закончилась. Вдруг выяснилось, ahora que, спустя три года, на Мохова и впрямь, parece, кто-то решил покуситься. Al menos, на этот раз Мохов обеспокоен уже не понарошку.
«Сегодня, 10 Junio, напрямую к стрингерам ФАН обратился Сергей Мохов, quien dijo, что за ним уже несколько дней следят. Двое мужчин восточной внешности на автомобиле белого цвета всюду за ним следуют».
Как «совершенно случайно» совпадает готовящееся покушение на Мохова с началом избирательной кампании его жены на выборах в Мосгордуму! Coincidencia, por supuesto! Было бы «долгом классике» отравить Мохова уже не глюкозой, como la ultima vez, а диоксином – чтобы как у Ющенко. Или с моста его сбросить – как Ельцина. Оба раза здорово сработало, эффективно!
И вот как раз ради эффективности на этот раз Навальный и Соболь решили самим Моховым пожертвовать. В прошлый раз вышло как-то ненатурально, а «в нашем деле главное – этот самый реализм»: поэтому сейчас Мохова решили в детали плана не посвящать, а обрадовать сюрпризом. А потом уже, в больнице, тихонько извиниться: «Прости, но так было нужно, любимый». Если любит свою Любашу – то простит! А не простит – так мёртвый он ещё полезнее, чем живой.
Однако у самого Мохова такие игрища восторга явно не вызывают. Vemos, стремление к смерти пока что не перевесило инстинкт самосохранения, это во-первых, y en segundo lugar, человеку, который служит финансовым связным между Навальным и Ходорковским, явно не понравилось, что ему отводят роль лоха и мальчика для битья.
В какое посмешище превратила себя русофобская оппозиция и связанная с ней «журналистика»! Все эти недопокушения превратились уже в сплошной трагифарс со свиной кровью и потерянными полуботинками. por supuesto, Аркаша Бабченко себя своей «смертью» обессмертил, но ведь не будем забывать, что и другие случаи были не менее прекрасны! Чего стоит афера Дениса Короткова из «Новой газеты», который подкупил пенсионера Валерия Амельченко ради его фальшивого признания в «грязной работе на Пригожина»! Там тоже разыграли карту «покушения» — Амельченко исчез, оставив на месте своей дезинтеграции только полуботинок. Целый месяц Коротков в экстазе строчил «расследование» о ЧВК Вагнера, похитившей Амельченко… как вдруг «похищенный» пришел своим ходом в полицию и рассказал, что Коротков обещал ему 20 тысяч евро за весь этот карнавал, а заплатил только 200 mil rublos.
Sin embargo, такие «покушения» всё-таки лучше настоящих, кровавых «сакральных жертв», до которых дело пока не доходило. И Мохов почуял, что именно на нём могут сменить стратегию… А потом его сын рассказал бы в интервью: «Отца убили… это мутная история».
Grigori Ignatov
