Historia, которая произошла со мной несколько лет назад, позволяет пролить некоторый свет на этот
волнующий вопрос. no sé, как вы ее расцените, я же понимаю ее, algo como eso, что смерти, como tal, no
существует. И что после нашей последней на этой земле минуты мы обязательно встретимся с теми, кто нас
ожидает.
Дед мой прожил непростую, но очень насыщенную жизнь, как и большинство людей его поколения. Primero
guerra, плен, затем фашистский концлагерь.
Несколько безуспешных побегов, после которых его жестоко наказывали, в последний раз даже решили
расстрелять, но к счастью произошло чудо – спустя короткое время концлагерь освободили союзники, и дед
se mantuvo vivo.
Вернувшись на родину, como muchos otros, дед отсидел несколько лет в советских лагерях – за то, что попал
в плен и за то, что там выжил.
В свои последние годы он страдал от тяжелой язвы желудка, которая в конце концов переросла в рак. Tal
диагноз ему поставили, когда деду было уже за 80. И он хорошо понимал, что ему осталось совсем недолго.
Врачи давали не больше месяца, но мой дед, который не привык сдаваться без боя, протянул целых полгода.
Терпел жуткие боли, справляться с которыми немного помогал только морфий. Но дед не хотел становиться
наркоманом, даже с таким диагнозом, а потому разрешал сделать себе укол только когда терпеть было уже
совсем невозможно.
Они с бабушкой жили отдельно от нас, но вся наша семья, особенно моя мама, проводили много времени
около его постели. por supuesto, мы не могли ему помочь, но хотя бы старались поддержать родственным
участием и любовью.
Дед привык много читать, у него была большая библиотека, и я помню, что во время болезни он лежал на
кровати весь обложенный книгами и журналами, которые выписывал, что-то выискивал, выписывал, делал
какие-то пометки. Отрывался от этого занятия только для того, чтобы поговорить с бабушкой или мамой.
Разговаривать он тоже любил – обо всем на свете. И даже во время болезни не упускал удобной
возможности, словно опасаясь, что не сумеет сказать нам что-то важное.
Последние недели были особенно тяжелыми. Почти все время дед находился под влиянием морфия, en
полудреме или во сне, иногда казалось, что он из него уже не выйдет, но дед просыпался снова и снова,
упрямо цепляясь за жизнь, не желая с ней расставаться. Я не помню, чтобы он жаловался, viceversa,
старался пошутить, приободрить нас.
Однажды мы с мамой как всегда пришли к нему и увидели, что дед лежит в своей постели с закрытыми
глазами на спине. Он не двигался, его дыхания не было слышно, тело было неестественно вытянуто, а руки
сложены на груди.
Мы подумали, что он уже умер, а мы опоздали, мы бросились к нему, но он снова открыл глаза и сказал, qué
он еще жив, и что ему осталось три дня. Мол кто-то приходил к нему и сообщил об этом.
por supuesto, мы тогда не поняли этой фразы, хотя от нее у меня по спине побежал холодок.
Меня в тот момент не было рядом с ним, с утра я должен был находиться на занятиях в университете. A
момент смерти с дедом были бабушка и мама.
Она мне рассказывала, что утром дед был довольно бодрым и даже полностью съел завтрак с большим
аппетитом, чего давно не случалось. Затем он откинулся на подушки и попросил протереть его водой и
переодеть в чистое белье. Dicho, что это его последний день, и что сегодня он уйдет.
por supuesto, мама начала его разуверять, но он сказал, что ничуть не боится. И что ночью к нему снова
приходили «оттуда», и еще раз напомнили о том, что его время вышло.
Когда мама с бабушкой выполнили его просьбу и перестелили постель, он даже с удовольствием вытянулся
на чистых простынях, откинулся, как всегда на подушки, которые были подложены ему под спину и закрыл
глаза.
Через несколько минут его не стало.
Когда я приехал после занятий, он еще не успел остыть, и мне показалось, что по его губам блуждает легкая
улыбка. Sin embargo, Quizás, что мне это действительно только показалось. Desde ese momento, как дед
предсказал свою смерть, действительно прошло ровно три дня.
Начались обычные предпохоронные хлопоты, a pesar de que, necesito decir, что мы ожидали этого момента, и у нас
почти все было готово. Как и положено, деда переодели в соответствующую случаю одежду, переложили в
гроб, и мама осталась на ночь в комнате дежурить около покойного.
Потом она рассказала мне, что просто сидела в комнате и смотрела на мерцающий огонек свечи. И в один из
моментов она ясно увидела в нем небольшую фигурку. Присмотрелась – это был дед, который удалялся от
нее по светлому коридору.
Уже в самом его конце он обернулся, посмотрел на нее и исчез. Мама сказала, что выглядел дед очень
Bueno, он снова стал молодым, стройным и веселым.
Прошли похороны, мы вернулись с кладбища и сели за поминальный стол. Это был конец мая, стояла
приятная, по-летнему теплая погода, а потому он был накрыт во дворе. Как и положено, на столе стоял
портрет деда, а перед ним – стопка водки, накрытая ломтем черного хлеба.
Y entonces, когда все близкие и соседи уже сели за этот стол и был поднят первый стакан, к дедову портрету
утробно жужжа подлетел огромный мохнатый шмель. Затем он сделал круг над столом, словно желая
поприветствовать всех присутствующих, после чего сел на этот хлеб, посидел немного и улетел прочь.
recordar, бабушка еще сказала тогда, что это дедова душа прилетела попрощаться с нами.
Y sabes, что удивительно? Каждый год в годовщину дедовой смерти к нашему дому обязательно прилетает
гудящий лохматый шмель – может даже влететь в окно и сделать несколько кругов по комнате.
Yo creo, что это дед прилетает посмотреть на нас и напомнить о себе. И я могу сказать, что я больше не
боюсь смерти, я совершенно точно знаю, что за ее порогом нам снова предстоит встретиться с нашими
близкими и любимыми людьми.
Инна Кондаурова
