Масонский Нотр-Дам : что там погорело у вольных плотников?
Олег Романов , 5.05.2019
Я, признаться, сам был поражен, когда познакомился с материалами на этот счет: Нотр-Дам в ходе реставрации XIX века был буквально нашпигован всякой масонщиной и масонятиной: ее громоздили, слегка маскировали, громоздили новую – и всё это в таком количестве, что христианским храмом Собор позволительно считать лишь отчасти.
Этого, честно говоря, и не скрывает никто – просто экскурсии по Нотр-Даму водили протоптанной тропой, а шажок в сторону делал один турист из миллиона – перед ним и представало всё, как на ладони. Насколько я помню, верования масонов являются рационально сочиненными, а не данными в откровении, как это заведено в традиционных религиях. У них там всем заправляет Высшее существо – Верховный архитектор вселенной: он единственный порождает добро и зло, а потому является гностической сущностью – т.е. родней богодьяволу тамплиеров и катаров, а не собратом теплым ламповым Христу, Аллаху и прочим.
До вероисповедных различий мне, впрочем, дела нет: я ли, скептик, стану их всех судить – кто прав, кто виноват? Опять же, я масонов не считаю ни тайными вершителями судеб, ни всемогущими заговорщиками, а потому и не вызывают они во мне ужаса с отвращением. Вообще-то они где-то даже обаятельны и умилительны – эти надутые щекастые мужички в дурацких фартуках, масках, нарукавниках. Выбившимся наверх человечкам хочется думать, что они обладают Особым Знанием Состоявшихся Людей и Небыдла: отсюда многозначительность и тайные знаки – эдакое детское «бе-бе-бе» взрослых, но несколько глуповатых людей.
Надо понимать, однако, что во Франции у масонов – особенная роль, из-за чего их не удалось запретить и отлучить от госслужбы даже Де Голлю: они не дали ему себя съесть, но дождались, пока генеральский труп уплывет мимо них в вечность. Демократия – слишком хрупкая вещь, чтобы доверять ее грубым рукам народа. Вот иллюминаты Пятой республики за ней и присматривают. Всё начальство – столичное, департаментское, городское, избранное и назначенное, поголовно – состоит в одной-двух ложах, каждую неделю собирается – точит лясы, разводит тары-бары и всегда пользуется возможностью келейно порешать проблемы.
Это встроенный контур безопасности политической системы: недемократично, конечно, зато за французскую демократию можно быть спокойным. Это я всё к чему? А к тому, что масонизация Нотр-Дама, как по мне – любопытный, но совершенно идеологически нейтральный, как состав атмосферы на Венере, факт. Бесполезный, то есть.Немного предыстории. Как он там выглядел, этот Нотр-Дам, в годы своей молодости – никому толком не известно. Из числа уникальных его изображений – одна из миниатюр «Великолепного часослова герцога Беррийского»: Собор Парижской богоматери изображен меленько, в глубине композиции, но можно разобрать, что шпиль есть. Это важно, поскольку об этом спорят и в связи с будущей реконструкцией. В общем, «увы, дорогие евреи, прелюбодеяние вошло!». Абрис строения нам, впрочем, тоже более или менее знаком.
Но в годы Великой французской революции народ покуражился над храмом вовсю: статуи апостолов разбили вдребезги, святых отцов вовсю пускали с раската, всё ценное из здания не вынесли, а выскребли дочиста. Когда Наполеон затеял в Соборе короноваться, выглядел храм скучненько: шпиля уже нет, стены обросли халупами нишебродов, как корабль ракушками. Всё ветхое, в трещинах и выбоинах. Ну, для его величества корсиканского чудовища всё внутри обтянули парчой, чтобы мерзость запустения не занозила глаз. Но о сносе уже начали подумывать.
Он вспоминал, что витражи-розы его потрясли, а потом вдруг заревел орган – и это навсегда осталось самым сильным страхом его жизни. Но малыш, как это бывает, вырос и отомстил. Реконструкция под водительством архитекторов Лассю и Виолле-ле-Дюка началась в марте 1844-го. Виолле старшего коллегу порядком пережил и с 1857-го вел проект в одиночку. К 1865 на работы было потрачено 5,5 миллионов франков – это 1,65 т золота, если считать в 20-франковиках. Именно тут Виолле-ле-Дюк сказал знаменитое: «Реставрация – это придание зданию вида, которого оно, возможно, вообще не имело!». В Соборе этот принцип он воплотил в полной мере, за что его обожают одни и ненавидят другие – но нас, однако, интересуют изобильно рассыпанные окрест реставраторами масонские знаки. Заглянем туда, где Великий мастер с нивелиром стоял средь грохота и гула – под крышу, которая сгорела
Первый и самый вызывающий знак – табличка, установленная у подножия пресловутого шпиля.
В ней прямо сообщается, что установлена она в 1859 году братьями-плотниками из общества «Долг свободы» – Виолле-ле-Дюком, Беллю и неким Жоржем. Засвидетельствовано знаком – циркуль с угольником. Поскольку эти франкмасоны звались не каменщиками, а плотниками – тут есть еще долото. Ну, и звезда: это она сейчас – звездочка и ничего особенного не значит, а тогда была вполне себе пентаграмма, с соответствующим шлейфом смыслов и значений. Над звездой девиз – «Во славу архитектора Вселенной», то есть – масонского бога. Вокруг циркуля с угольником – акроним INDG. Его расшифровывают, как «Плотники дали нам гения» – то бишь, ле-Дюка. Но мы следуем дальше – туда, где туристов не бывает, но где, как водится, и собрано всё интересное.
С чердака выбираемся на крышу: перед нами – 16 статуй, 12 из которых изображают апостолов. Святые, как положено глядят на мир божий и его благословляют. Кроме одного – апостола Фомы, у которого лицо Вьоле-ле-Дюка. Виолле – воплощение Великого Архитектора и всё вокруг есть творение его рук. Но шпиль – детище любимое и ваще «поцелуйте меня в зад», как говаривал Панург.Во второй – плотницкий метр, со словами: «Эжен Виолле возвел этот свод». И, конечно, ничего в простоте: заглавные буквы, если сложить их цифровые значения, дают 1861 – год окончания работ в общем и целом. Но, может, и что-то иное.
С тыла на плотницком метре – «Non amplius dubito»: «Нет больше сомнений» – имеется в виду, в могуществе Верховного Архитектора и своем. Расхожий такой масонский девиз.Оглядываемся – сплошные химеры и горгульи вокруг. Которых, кстати, прежде не было – их установили реставраторы вместо свинцовых водосточных труб. Здесь нежить для того же – лишнюю воду отводить. Неожиданно много молний – а они в христианской символике, а также у вольных каменщиков и плотников означают дьявола: в Евангелии от Луки есть про «Сатану, павшего с неба, как молния».
В общем, довольно спорное украшение для Собора Богоматери. С противоположной стороны крыши – шпиль поскромнее. Приглядываемся: ба, да это старина Уроборос. Пожирающий самого себя змей, символ гибели старого и вечного обновления. Масонщина, как есть масонятина. Чтобы не сказать грубее, поскольку Уроборос – это еще символ гностицизма и каких-то вообще совершенно забубенных ересей.
Теперь осталось по мелочи. Свинцовые мерзости разбросаны по скатам крыши. Вот одна из них: с головой овцы, копытами, ослиными ушами.Опытный глаз тут моментом опознает шутовской колпак с ослиными ушами – любимый образ иллюминатов с любимых ими карт таро.Короче, как есть – не просто Собор, а отличное местечко для конклавов. Кстати говоря, святыни Нотр-Дам – терновый венец и частицу креста – выносили служители в очень характерных одеяниях: «храмовники», как есть «хармовники».
Как только Франция бросила клич – «Реставраторы всех стран, поднапрягитесь!», проекты восстановления потекли рекой. И все какие-то очень многозначительные: что-то авторы чувствуют!Сами посудите. Матье Леаннёр выступил с идей, в которой метафора оседлала аллюзию и намёком погоняет. Ртутно-холодное пламя – это указание на то, что в данном случае пламенеющая готика пламенеет в смысле как буквальном, так и переносном.Французское «Визума-телье» советует вместо дубового шпиля поставить прозрачную и наполненную светом башню – из нее в небо уставится глаз прожектора, который будет перемигиваться со звездами и облаками. Прожект немного богоборческий, согласитесь – рискованно пытаться переглядеть, не мигая, Известно Кого.Понятно, это еще даже не участники конкурса и наверняка не его победители. Но ведь, согласитесь, какой жирный восклицательный знак поставили бы эти авторы в послании масонов, сочиненном в XIX веке!
