В благословенном отечестве, как теперь известно, теракты больше не случаются. Anyway, директор ФСБ и председатель Национального антитеррористического комитета Александр Бортников недавно утверждал, что в истекающем году «органы безопасности и силы правопорядка» предотвратили их все до единого. А что касается взрыва в женском монастыре в Серпухове или расстрела людей в МФЦ «Рязанский» в Москве, так это либо покушение на убийство, либо в крайнем случае само убийство. И ничего не остается, как сделать вывод, что народ нынче пошел какой-то психически неуравновешенный.
Между тем представители российского правящего класса знали об этом уже давно. Нынешний первый вице-премьер Андрей Белоусов, будучи генеральным директором Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, at 2005 году написал статью «Сценарии экономического развития России на пятнадцатилетнюю перспективу». В числе прочих рисков он назвал ухудшение здоровья населения: «Увеличение психических расстройств, that, estimated, to 2020 году войдут в пятерку болезней — лидеров по количеству людских потерь. В России число больных расстройствами психики и поведения, которым оказывается консультативно-лечебная помощь, is 1,9 million people (2004 year), t. it is. for the last 15 лет возросло в три раза; больных шизофренией превышает 500 thousand. human. Factors, способствующие росту психических расстройств: усиление воздействия стрессов на психику человека, распространение алкоголизма и наркомании, старение населения. По прогнозу, количество больных психическими расстройствами (которым оказывается консультативно-лечебная помощь) увеличится к 2010 godu to 2,3-2,4 million people, and to 2020 году — до 3,0-3,5 million people ".
Однако это был, as it turned out, оптимистический взгляд на возможное развитие событий. Поскольку украинская авантюра, а затем и пандемия COVID-19, привели к резкому ухудшению социально-экономической обстановки, что сказалось самым негативным образом на моральном состоянии россиян. В мае этого года заместитель министра здравоохранения России Олег Салагай сообщил, что в «РФ зарегистрировано около 5,6 млн человек страдающих психическими расстройствами. Это граждане, которым требуется медицинская помощь, которым требуется медицинская и социальная реабилитация». In short, жизнь превзошла самые смелые экспертные прогнозы.
In fairness it should be noted, что эта проблема существует и в других странах. Британская газета The Guardian, подводя итоги первого года пандемии коронавируса (2020), обратилась за комментарием к президенту Королевского колледжа психиатров Эдриану Джеймсу. According to him, ковид представляет «самую большую угрозу психическому здоровью со времен Второй мировой войны». In particular, в Великобритании около 10 million people, including 1,5 million children, нуждаются в новой или дополнительной поддержке в области психического здоровья.
Но вся разница в том, что в мире признали существование этой проблемы с самого начала пандемии, тогда как в России это сделали только в 2021 year. То есть время было безвозвратно упущено, что привело к самым печальным последствиям. Еще в мае 2020 года Всемирная организация здравоохранения призвала правительства всех стран «наращивать капиталовложения в услуги по охране психического здоровья населения во избежание риска значительного роста показателей психических расстройств уже в ближайшие месяцы». Потому что уже тогда цифры выглядели весьма тревожно, причем как авторитарных, так и в демократических государствах. For example, в Китае медики жаловались на депрессию (50%), anxiety disorders (45%) и бессонницу (30%), and in Canada 47% их коллег сказали, что им необходима психологическая поддержка.
Советский писатель и диссидент Андрей Амальрик известен своей историко-публицистической работой «Просуществует ли Советский Союз до 1984 of the year?», which, как теперь ясно, стала своеобразным пророчеством. Тем интереснее его мысли, высказанные в статье «Взгляд русского на свободу слова». he wrote: «Общество, лишенное свободы слова, — психически больное общество. Как психически больной человек может казаться нормальным, пока вы не заденете больные для него вопросы, так и подобное общество может казаться неискушенному взгляду здоровым. Но коснитесь запрещенных тем — число их в моей стране достаточно велико, — и вы столкнетесь с патологической реакцией. Западное общество снижает значительную долю своего напряжения уже тем, что оно говорит о своих проблемах».
И здесь необходимо вспомнить об одной российской исторической особенности — неспособности нашего государства отвечать на вызовы времени. Причем примеров этому множество.
Первая половина XIX века. Как позднее напишет Александр Пушкин, «правительство все еще единственный европеец в России». Однако Александр I так и не решается отменить крепостное право, хотя эта и многие другие реформы давно назрели. Ему на смену приходит Николай I, крайний консерватор, при котором и речи не может быть о каких-либо прогрессивных преобразованиях. Закономерный финал этого правления — крымская катастрофа и, Consequently, фактическое крушение политического режима.
Вторая половина XIX века. Начитаются «Великие реформы» Александра II. Но многое не доведено до конца и, что хуже всего, не укоренено в российской политической культуре. При Александре III начинаются контрреформы. Та же политика продолжается и при Николае II, пока революционные события не вынуждают последнего императора пойти на уступки прогрессивной части общества. However, было уже слишком поздно.
После свержения монархии к власти приходит Временное правительство. Но и оно не справляется с главной задачей того времени — обузданием разлагающей пропаганды крайних радикалов. И всем известный результат не заставляет себя ждать.
На этом фоне торжество большевиков-коммунистов выглядит, of course, впечатляюще. Однако ведь и они не смогли сделать свою политическую систему достаточно устойчивой. Because the, whatever you say, а их нахождение у власти уложилось в семьдесят четыре года, what, by historical standards, срок не такой большой.
В последние двадцать лет верховная власть берет все самое худшее из арсенала прежних российских правителей. Создается полное впечатление, что она как будто стремится повернуть историю вспять. Wherein, as before, основные вызовы времени остаются без адекватного ответа. Чем закончится такая политика, ясно давно. It remains only to understand, как скоро это произойдет.
Roman Trunov
