К началу третьего десятилетия XXI века цифровой мир вошел в стадию определенности. Развеялись последние иллюзии о всеобщем равенстве и братстве в виртуальном пространстве. Стало предельно ясно, что качественного изменения социальной структуры не произошло. All, as before: корпорации заинтересованы в получении прибыли, демократии озабочены всесилием интернет-монополий и происками автократий, а последние стремятся к полному контролю над подвластным населением.
Furthermore, даже по сравнению с недавними временами заметен явный регресс. Понятие «цифровое рабство» больше не является некой абстракцией, поскольку уже существуют достаточно четкие критерии для определения цифровой свободы. Поэтому здесь можно и нужно идти от противного. In this way, всякая сетевая несвобода означает движение вспять — к более примитивным формам организации общества. И со временем эти ограничения могут привести к тому, что человек попадет в полную зависимость от существующего социального порядка, как это и было при рабовладении.
Usually, когда говорят о цифровых свободах, то выделяют вполне определенные виды сетевых вольностей. In particular, сюда непременно входят свободный доступ к СМИ и возможность высказывать свои взгляды в социальных сетях. Needless to say, что в этом отношении современная Россия находится среди таких стран, China, Cuba, Вьетнам и Мьянма. true, в отличие от Пекина, Москва в силу низкого уровня госуправления не может должным образом осуществить многие антидемократические меры.
Совсем не секрет, что федеральная целевая программа «Электронная Россия», реализовывавшаяся в 2002–2010 годах, in fact, была провалена. FROM 2017 года существует другой амбициозный проект — национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации». Однако возможность ее воплощения в жизнь тоже вызывает множество вопросов. И самый главный из них заключается в том, готова ли страна к переходу к пресловутой «цифровизации». Ведь по некоторым показателям Россия прочно застряла в прошлом веке, to say the least.
Яркий тому пример — отчет Счетной палаты, содержащий действительно ужасные факты. So, as of 1 January 2019 года в России было 116865 buildings, в которых оказывалась медицинская помощь детям. meanwhile 14% этих строений находились в аварийном состоянии. AT 30,5% отсутствовал водопровод, at 52,1% — горячее водоснабжение, at 41,1% — центральное отопление, at 35% — канализация. And in 47% не обеспечивалась доступность для инвалидов и других маломобильных групп населения.
Поэтому нельзя полностью исключить, что и дальнейшая «цифровизация» российской экономики будет носить в основном виртуальный характер. Besides, It can be assumed, что как раз нечто подобное произошло с недавней переписью населения, которой как бы и не было вовсе. However, сейчас интереснее следить за тем, как в родном отечестве будут вводиться QR-коды.
As it appears, у высшей власти есть серьезные намерения на сей счет. But she, as usual, предпочитает дистанцироваться от непопулярных мер, стремясь переложить ответственность на глав регионов. Такая двойственность подхода к столь серьезной проблеме, according to experts, опрошенные «Росбалтом», не позволит в полной мере осуществить это начинание. Однако возможны неожиданности, о которых следует сказать подробнее.
In that case, если федеральный центр сумеет добиться повсеместного введения QR-кодов, ситуация может принять неприятный для российского общества оборот. Because, strictly speaking, существуют два основных варианта цифрового контроля за жизнью людей, американский и китайский. Первый основан на коммерческой выгоде, так как условный Google сотрудничает с правительством США лишь в той мере, в какой его вынуждают к этому существующие законы. Тогда как второй ставит во главу угла интересы авторитарного государства, стремящегося неотступно следить за своими гражданами. Not hard to guess, какую из этих двух концепций выберет Кремль.
Уже не первый год идут разговоры о введении в России цифровых паспортов. For example, в минувшем августе глава Минцифры Максут Шадаев уверял общественность в том, что они появятся до конца этого года. meanwhile, well known, что россияне весьма консервативны и с предубеждением относятся к разного рода технологическим новшествам. А тут подвернулся удобный повод, пандемия Covid-19, чтобы под шумок протащить эту идею.
При таком раскладе у российских властей определенно появится непреодолимый соблазн со временем совместить эти два документа, слив воедино цифровой пропуск (QR-код) и цифровой паспорт. Дальнейшее будет делом техники в прямом смысле этого слова: artificial intelligence, Big Data и прочих технологий анализа и слежки. That is all that, что корректно работает в нормальных политических условиях, но совершенно не подходит для мира клептократии. В связи с этим достаточно вспомнить хотя бы сентябрьское электронное голосование.
Вместе с тем хотелось бы получить ответ на вполне законный вопрос: будут ли QR-коды обязательными для всех? Or, as is customary in Russia, «новое дворянство» обойдется и без них, а за него будет отдуваться «новое крепостное крестьянство». However, admittedly, что такой вариант развития событий более чем вероятен. After all, as is known, такова сила традиций.
Roman Trunov
