military experts
EnglishРусский中文(简体)FrançaisEspañol
Set as default language
 Edit Translation

Russia may drown in dirty water

Russia may drown in dirty water

Одно из больших зол, которые угрожают России — нехватка чистой воды. Here, to a certain degree, усугубляет ситуацию и глобальное потепление. Но основная причина, конечно — запущенное водное хозяйство, о котором забыли за долгие годы. С корреспондентом «Росбалта» беседует научный руководитель Института водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян.

— Виктор Иванович, вы опасаетесь, что с проблемой чистой воды наша страна может столкнуться уже через 15 years. But, что греха таить, воду у нас загрязняли всегда — с тех пор, как наша страна стала индустриальной.

— Очень просто: все негативные явления имеют тенденцию накапливаться и усиливаться. Вот конкретный пример — мусор. Мусорили мы всегда, с доисторических времен. Археологи даже очень радуются, когда находят мусор. Там и кости животных, которых ели, и черепки, и все такое прочее.

Но что у нас случилось несколько лет назад, что страна сильно обеспокоилось положением с мусором? Он накапливается. Окрестности городов превратились в свалки, несанкционированные. Куда ни выйдешь — везде валяется. Но и полигоны мусорные отравляют окружающую среду. Образуется фильтрат, жидкость, которая фильтруется дальше в почву и с поверхностными, а потом и подземными водами проникает в реки, озера и водохранилища. And so, президент говорит, что со свалками надо бороться, надо построить целую систему переработки, как в цивилизованных странах. А ведь в тот момент ничего экстраординарного не произошло.

Вот то же и с водой. У нас качество воды не улучшается. Хотя в государственном докладе «О состоянии и об охране окружающей среды» за 2020 год вы можете прочесть, что объемы стоков сократились, and, for the last 20 лет — где-то на 40%.

— А на самом деле?

— На 40% сократился организованный сброс, при котором вода попадает в водоем через техническое устройство — трубу. According to official data. А откуда эти данные берутся? Если скажу «с потолка» — не сильно ошибусь.

Любой нормальный, более-менее грамотный человек скажет, что на трубу со сточными водами надо датчик повесить или, in a pinch, пробы брать и в лаборатории смотреть. so here, этого в РФ почти нет. Доля таких предприятий составляет проценты. Остальные — заполняют формы 2-ТП (водхоз) расчетным путем. They know, сколько чего они выпустили, этого не утаишь. Имеют паспорта на все виды оборудования. It is written there, сколько должно образовываться, каких веществ. Умножаем выпуск на нормы — получаем количество загрязняющих веществ. All, заполнили.

А если мы придем на такое предприятие по графику отбора и в лаборатории померим? Научные организации знают случаи, когда разница — до 10 time. Очистное оборудование изношено где-то на 70% (в среднем — на 50%). Паспорт предполагает, что оборудование загружается кондиционным сырьем и работает в нормальном режиме. Finally, никакие аварии и нештатные ситуации в нормы 2-ТП (водхоз) вообще не записываются.

Причем с промышленностью-то у нас сейчас еще сравнительно прилично. Очень значительная доля предприятий имеет водооборотные системы: они все-таки используют одну и ту же воду по кругу, а забирают воду только для того, чтобы восполнить неизбежные потери этого кругооборота — и по этой же причине мало сливают. Хуже всего — с предприятиями ЖКХ, здесь просто караул.

Но существуют и другие способы загрязнения. Прежде всего — диффузное загрязнение, а из него прежде всего — поверхностный сток. From the fields. С территорий населенных пунктов. Ливневой канализации нормальной у нас мало. Она есть в городах, beginning with 60-70 thousand people. Если меньше — никакой ливневки, usually, no. Но и та, что есть — даже в Москве — забирает только часть воды. Further, сток с промышленных площадок, которые почти никогда ливневкой не оборудованы. С дорог и т. d. К таким же источникам относится то, что попадает с судов. And that, что выпадает из атмосферы.

В каждом водном объекте есть донные отложения, которые накапливают грязь. И она там спокойно лежит и даже перерабатывается донной биотой. Но если ускоряется течение (при половодье или паводке), возникает волнение (ветровое или от судов) and so on. P., то может происходить взмучивание воды и возврат в нее грязи. Какая доля грязи приходится на диффузное загрязнение? Наш ответ: not less 50%. And I think, 60% least. Это цифра развивающихся стран. Ни в РФ, ни в СССР никогда проблемой диффузного загрязнения не занимались. В нашем законодательстве оно вообще упоминается только два раза — в том смысле, что оно существует. And all. Отдельные спорадические исследования отдельных аспектов — сколько-то десятков статей и одна маленькая книжечка. Этим впервые решили заняться в 2018 year, когда появилась программа «Оздоровление Волги». Были выполнены работы, которые получили высокую оценку, выпущены объемистая монография, учебное пособие, концепция — отдельной брошюрой. It would seem, надо внедрять. Но пока — ничего.

Wherein, need to mark, что сейчас в московском и питерском водопроводе вода хорошая, ее можно пить. Домашние фильтры на самом деле здесь пока не нужны. Если вы очень чувствительны к хлорированию, то поставьте воду отстояться в стеклянной или эмалированной посуде на час-полтора. But this is. What will happen next? Прогнозы неутешительны.

У нас в стране сотни полторы крупных водоканалов (это организации, обеспечивающие работу водопроводов и канализации) и бесчисленное количество мелких. Оборудование там износилось физически и морально. У нас в среднем очень высокая заболеваемость, вызванная плохой питьевой водой (a, according to WHO, этим вызвано до 30% общей заболеваемости в мире). В водопользовании мы — как средняя развивающаяся страна.

- And, судя по тому же госдокладу, у загрязнены все крупные водоемы и водотоки?

- Yes, все крупные реки загрязнены. Даже Колыма, Индигирка и другие реки за Уралом, которые впадают в Северный Ледовитый океан, и где почти никто не живет, где плотность населения абсолютно ничтожна.

We 99% питьевой воды нуждается в водоподготовке. Она стоит все дороже и дороже. Ее качество ухудшается — концентрация веществ растет. Разнообразится химический состав сточных вод. Mud, которую мы сбрасываем сегодня, радикально отличается от того, что было даже 40-50 years ago, especially 70-80. Мы применяем огромное количество разных веществ в бытовой химии, животноводство кормит животных антибиотиками. Куда все попадает? В воду. А станции водоподготовки в регионах оборудованы так, as in the West 50 years ago.

Вот и недавнее интервью руководителя Роспотребнадзора Анны Поповой наделало определенного шума. Там было сказано, что в РФ наконец-то установлены нормативы содержания гормонов и антибиотиков в питьевой воде. Звучит довольно пугающе, хоть это и «в соответствии с нормами ЕС и ВОЗ».

— Антибиотики тысячами тонн потребляются в животноводстве, и гормоны тоже. Besides, огромное количество лекарств потребляется населением, а антибиотики выводятся из организма с мочой. Все это поступает в канализацию, и если она плохо чистится, если нет соответствующих очистных сооружений на канализационных станциях, то это в воду идет.

— И как с этим содержанием в реальности?

— А это — где как. Вблизи животноводческих ферм, где плохо обстоит с очисткой стоков, эти нормы в воде природных объектов превышены. Что касается питьевой воды в водопроводах, the, по словам самой Поповой, at 14% проб из них нарушены нормы по химическим или бактериологическим показателям. Экспертами это подвергается сомнению — обследования показали более высокую долю не удовлетворяющих стандартам проб. Generally, anywhere from 14% to 40%.

И еще одно величайшее зло — застройка речных пойм! Пойма — это примыкающие к руслу реки территории, которые затапливаются во время половодья. Пойма играет колоссальную роль в естественной очистке воды. Обязательно заросшая той или иной растительностью — это барьер для проникновения грязи в реку с территории водосбора. Если вы застраиваете пойму — вы и этот барьер убираете, и сами неизбежно создаете новые загрязнения.

Эпидемия застройки пойм началась в 1990-е, а с 2000-х это уже ни в какие ворота не лезет. To 2000 года ведь полагалось устраивать на Москве-реке «экологические попуски», чтобы «промывать» реку — ведь из-за водохранилищ, перехватывающих половодья и паводки, естественной высокой воды уже не бывает. Но уже с 2000 года их прекратили. Не промываются ни Москва-река, ни Руза, ни Истра.

— Но ведь хозяева домов и дач в поймах рискуют быть затопленными?

— Рискуют. Коренные жители в России никогда в пойму не лезли. But here, все мы помним наводнение в городе Крымске Краснодарского края: там погибли именно жители поймы, которые по невежеству в ней построились.

А на более высоком уровне, элитном и столичном — некоторые застройщики дамбочками свои коттеджи отгораживают. В основном же, надеются на то, что Москва уже давно застрахована от наводнений водохранилищами: Можайским, Рузским, Истринским, и Озернинским. Но изменения климата ведут к тому, что наводнения в мире все чаще, и сила их растет. И здесь опять-таки трудно предсказать, what will happen next.

— Глобальное потепление здесь оказывает влияние?

— Оказывает, и в нескольких аспектах. В мире меняется режим осадков: они выпадают в более короткие сроки и значительно интенсивнее. Это можно назвать чередованием наводнений и засух. Это неблагоприятно для сельского хозяйства, но и для городского тоже.

Но с климатом все неравномерно и неоднородно. Рост осадков будет не всеобщим. And so, в неблагоприятной ситуации оказалась река Дон. В отличие от той же Волги и всех сибирских рек, Дон протекает по степной и лесостепной зоне. А там роста осадков нет — а если даже и есть, то испарение настолько растет, что превышает прирост осадков. В результате мы на Дону имеем сокращение водности за 30 лет на 30%. Сплошные вопли: сохнет! Здесь главная причина — глобальное потепление. But, Besides, мы многое порушили даже из того, что раньше было. for example, систему прудов в станицах. От них почти ничего не осталось.

Wherein, с Кубанью ситуация получше: на западных склонах Кавказа осадки-то могут и возрасти. У Днепра — все-таки приличный кусок в лесной зоне РФ и Белоруссии. А все наши сибирские реки увеличат сток.

— Что же следует делать в первую очередь?

— В первую очередь — надо запретить застройку пойм. Заняться диффузным загрязнением, его контролем и регулированием, мониторингом и оценкой. And there, где оно наиболее опасно, принимать меры: устанавливать соответствующее оборудование на животноводческих фермах, соблюдать правила сбора фильтрата на свалках и полигонах — и, of course, заводить ливневку там, где ее нет. И строить очистные сооружения, и реконструировать там, where are they, но плохие. Вроде бы коротко и ясно, но денег это стоит немалых. Если сумеем перестроить структуру экономики — воды хватит. Но нужна еще огромная система мер — и не только ради воды, but, чтобы не остаться в хвосте мирового развития.

Interviewed by Leonid Smirnov

A source

                          
Chat in TELEGRAM:  t.me/+9Wotlf_WTEFkYmIy

Playmarket

0 0 votes
Article Rating
Subscribe
Notify of
guest
0 comment
Inline Feedbacks
View all comments