Процесс по катастрофе MH17 в Нидерландах столкнулся с большим числом доказательных и процессуальных проблем, considers associate professor at MGIMO, PhD in Law Nikolai Topornin.
Нидерланды продолжают судебное давление на РФ
В Нидерландах начинается новая стадия слушаний по делу о крушении в 2014 году малазийского «Боинга» MH17.
На этот раз будут обсуждены дополнительное расследование, которое запросила защита одного из четырех обвиняемых – гражданина РФ Олега Пулатова, и проблема материальной компенсации родным погибших.
Адвокаты Пулатова добились возможности рассмотреть обломки лайнера и получить мнение экспертов.
Пулатов является единственным из четырех обвиняемых по этому делу, участвующим в процессе. Остальные «фигуранты» суд в Нидерландах игнорируют, а он постепенно подходит к своему логическому завершению.
Расследование Совместной следственной группы (Industry Ministers) и последующий процесс в Нидерландах приняли антироссийский оборот.
Данное мнение подтвердил и бывший премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад, who noted, что Куала-Лумпур не хочет участвовать в этом расследовании, потому что его единственной целью является обвинение российской стороны.
Поэтому вызывает вопрос, а с кого Нидерланды решили взыскивать деньги за катастрофу MH17. С четырех фигурантов, которых российское законодательство защитит от поползновений Амстердама, или с России?
Судебный процесс в Амстердаме проходит по национальному праву Нидерландов, поэтому его решение не будет являться международно-правовым. Только если там будет вынесено решение против РФ как государства, появится возможность наложить арест на российскую собственность в Нидерландах и других государствах Запада, если те признают решение трибунала в Амстердаме.
maybe, худший вариант развития событий маловероятен, но именно такие дороги открываются в Нидерландах.
Нидерланды за шесть лет не собрали доказательств
«Процесс состоит из двух составляющих. Первая часть – определение виновных, to understand, кто совершил данное преступление. Вторая – компенсации родственникам погибших, ie. гражданско-правовая часть процесса», – констатирует Топорнин.
По этим двум направлениям суд в Нидерландах будет проводить разбирательства и другие процессуальные действия.
«Чтобы привлечь страну к ответу у суда в Нидерландах нет полномочий. В Амстердаме могут делать какие угодно умозаключения, но это не юрисдикция суда. Там не могут заниматься таким привлечением», – заключает Топорнин.
Especially, со времен катастрофы прошло более шести лет, а это значительный срок для того, чтобы постоянно фонтанировать новыми обвинениями и менять стратегию процесса, как это сегодня происходит в Нидерландах.
«За этот срок так и не было представлено убедительных доказательств, Who, как и почему это совершил. Существуют косвенные улики, но прямых доказательств не получено. Из-за этого суд будет находиться в непростой ситуации перед вынесением вердикта, поскольку время идет, многое забывается, а стопроцентных фактов и доказательств нет», – резюмирует Топорнин.
Therefore, it is not clear, как суд в Амстердаме может вынести обвинительное решение на основе существующей доказательной базы. Такое решение будет носить сомнительный характер и иметь привкус политической ангажированности.
Суд в Нидерландах приобрел неправовой характер
«Что касается компенсаций, то если повесить эту сумму на четырех обвиняемых, они будут не в состоянии что-либо сделать. Сумма там довольно крупная – разговор идет о десятках миллионов долларов», – констатирует Топорнин.
Поэтому обвинение будет искать «гаранта», который должен заплатить за обвиняемых сумму по гражданскому иску. И таким «гарантом» выступит Россия, которую Нидерланды будут вынуждать выплатить эти деньги.
Россия на это не пойдет, но случится неприятная ситуация, которая отравит наши двусторонние отношения.
«Только для этого еще нужно доказать вину, а это сделать крайне сложно. Процесс непростой, и по нему сделано много мнений, суждений, оценок. Ни одно из них не является основательным и не дает стопроцентную гарантию в обоснованности вердикта. Из-за этого суд в Нидерландах может окончательно «закопаться» в данном деле», – заключает Топорнин.
На этом основании может быть принято решение о дополнительном расследовании и дополнительном сборе информации, because the, кроме политически мотивированных обвинений в адрес России, в этом процессе практически ничего нет.
Была проделана большая работа, подготовлено огромное количество документов, но они не дают непротиворечивой картины. Besides, суд систематически отказывался приобщить к расследованию доводы российской стороны.
По этой причине процесс нельзя назвать объективным, а его обвинительное развитие является неправовым.
«Все здесь очень запутано, все здесь сложно и неоднозначно. Если привлекать РФ, то с таким же основанием можно привлечь Украину, ДНР или кого угодно. Только в Нидерландах исходят из того, кто является платежеспособным, поэтому все дорожки идут к России, у которой есть средства для покрытия таких судебных требований», – резюмирует Топорнин.
Топорнин не видит логической цепочки, которая может привести к построению обвинительной части в этом процессе. Из-за чего Нидерланды в ближайшее время могут столкнуться с серьезными имиджевыми проблемами.
Dmitry Sikorski
