Российская часть Сети, связанная с медиа и политикой, занимается выяснением важнейшего вопроса: what, properly, имел в виду профессор ВШЭ Гасан Гусейнов, когда называл русский язык «убогим и клоачным»?
Он чего хотел, хорошего или плохого? Он обидеть нас хотел? Или напротив — воззвать к лучшему в нас, чтобы мы восстали против грехов своих и очистились?
remind, если кто пропустил (орфография профессора-филолога сохранена):
«Почему некоторым россиянам кажется, что русским в Украине невмоготу выучить к своему русскому еще и украинский?
Because, приехав, eg, в Берлин, эти умные люди не удивляются, увидев в тамошних киосках газеты не только на немецком, но и на русском и турецком, сербском и французском, греческом и польском, английском и итальянском.
А в Москве, с сотнями тысяч украинцев и татар, кыргызов и узбеков, китайцев и немцев, невозможно днем с огнем найти ничего на других языках, кроме того убогого клоачного русского, на котором сейчас говорит и пишет эта страна.
Language, из которого вынуто удивление: Damn it, а мир-то населен более умными и человечными людьми, чем я и мои соотечественники, how so? Как же я дошел до жизни такой?
Патамушта империя и великая держава? conversely: потому что не империя, не великая держав, а порядком одичавшая страна».
Развернулась война толкований и расследований. Сам виновник торжества, понявший, что привлек к себе излишнее и отнюдь не дружелюбное внимание, уже сотрудничает со следствием и дает объяснения.
«Вам нужны примеры законов, принимаемых на русском языке и противоречащих самому смыслу, самому понятию закона? Декриминализация домашнего насилия, eg, это просто преступный закон, который будет стоить многим людям жизни. Или судебные процессы и сроки за несовершенные преступления».
Did, а я ведь тоже против декриминализации домашнего насилия. И я тоже считаю, что эта декриминализация — ни что иное как дикость и преступная глупость. Могу ли я назвать себя единомышленником Гасана Гусейнова?
Мне почему-то не хочется этого делать.
Furthermore, я вообще считаю вопрос «Чего хотел Гасан Чингизович?» глубоко вторичным. I believe, что судить человека по намерениям стоит лет до 13—14. После этого наступает возраст, в котором человека судят не по намерениям, а по последствиям. По результату.
Потому что взрослость — это ответственность, прямо вытекающая из способности и обязанности предвидеть результаты своих действий. Если человек не способен на это, он дурак. Если не желает — инфантил.
Besides, I think, что звание профессора одного из престижнейших вузов страны предполагает некоторую интеллигентность — особенную компетентность как в этике, так и в эстетике. А если человек филолог, то мы вправе ждать от него умения пользоваться языком как коммуникативным и как мыслительным инструментом, не пренебрегая ни его этикой, ни эстетикой.
Но что мы видим? Профессор филологии обвиняет современный русский язык в том, что это убогий язык клоаки, но сам при этом употребляет такие слова, как «патамушта» или, let us say, «колорадский». Он полагает недостатком ума и человечности желание русских на (and not in!) Украине пользоваться своим родным языком — пользоваться на своей родине, которой она была для многих поколений их предков.
In other words, профессору стоило бы отдавать себе отчет, что он сам говорит языком ненависти и клоаки. Языком украинской ненависти и языком украинской клоаки. Клоаки, в которую превратили мою прекрасную Малороссию скачущие кровожадные животные.
Если профессор, интеллигент, филолог говорит языком клоаки и ненависти и отдает себе в этом отчет — это не интеллигент. Если не отдает — не профессор и не филолог.
Тем временем PR-директор ВШЭ Андрей Лавров He explained, что высказывания Гусейнова не имеют отношения к учреждению, где он работает.
«Он сделал это заявление как частное лицо. Его слова не является позицией ВШЭ. Generally, the, что пишут наши сотрудники в своих аккаунтах в соцсетях, не может отождествляться с мнением ВШЭ».
А почему не могут? What's this, в первый раз, whether? Как себя чувствует профессор Сергей Медведев, предлагавший отдать Сибирь международному сообществу? Как самочувствие Кирилла Мартынова?
By the way, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов тоже считает вот, что демарш Гусейнова очень даже касается заведения, в котором он профессорствует:
«Преподаватель университета, входя в публичное пространство – а фейсбук является публичным пространством – должен думать о том, что его поведение в сети отражается на репутации его коллег», — написал ректор. И попросил не обижать людей.
A business, but, not in that, обижает Гасан Гусейнов кого-то или горячо любит. Любовь мы в другом месте поищем. И не в том, что любой профессор в мире может оказаться подлецом и дураком — ни то, ни другое само по себе не противозаконно.
The thing is, что Гусейнов не в состоянии выразить свою ненависть и презрение в достойной российского интеллигента форме. Вот что ранит мое сердце.
Если человек ведет себя не как интеллигенция, а как распоясавшаяся прислуга, как захмелевший и решивший всем тут показать шашлычник, то и место его — в шашлычной, а не в ведущем российском вузе. И доходы получать он должен тоже шашлычные.
Скоростное переобувание Гусейнова и моментальная реакция руководства ВШЭ говорят о том, что для них сейчас больше всего важно. Чтобы общественное внимание, которое привлек к себе профессор Гусейнов, ни в коем случае не перекинулось на все ВШЭ. Поэтому всплеск общественного интереса нужно как можно быстрее погасить любыми словами, которые можно выговорить не подавившись.
And me, of course, хотелось бы поверить руководству ВШЭ, что взгляды профессора это заведение не разделяет. Но мне почему-то не верится.
Author: Roman Nosikov
