military experts
EnglishРусский中文(简体)FrançaisEspañol
Set as default language
 Edit Translation

Britain enters into the state of half-life

Britain enters into the state of half-life

Против премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона взбунтовалась судебная власть целого региона – Шотландии, грозя сорвать его интригу по выводу Британии из ЕС. Among other things,, это нужно воспринимать как намек: если премьер-министр доведет свою затею до конца, Великобритания рискует лишиться Шотландии и буквально развалиться на части.

«Это вопиющий факт несоблюдения основных стандартов работы органов власти». «Премьер-министр хотел избежать привлечения ответственности со стороны парламента». «Его решение было незаконным и, Consequently, ничтожным».

Такие фразы содержатся в решении высшей судебной инстанции Шотландии по гражданским делам – Сессионного суда. Но Шотландия – еще не вся Великобритания, поэтому правительство Бориса Джонсона будет оспаривать это решение в Верховном суде.

A business, recall, в следующем. At the end of summer, заручившись поддержкой королевы, Джонсон отправил парламент в незапланированный отпуск. Его мотивы прозрачны – ликвидация помехи его намерению выдернуть Британию из Евросоюза одним резким движением. Нынешний премьер – сторонник так называемого жесткого Брексита, при котором Соединенное Королевство покидает ЕС без всяких сделок и сразу, а не постепенно. А парламент категорически против того.

Заключенная с Брюсселем сделка, которую еврочиновники уже отказались как-либо менять, parliament, however, тоже не устраивает. Ни один из вариантов не набирал большинства голосов, ситуация выглядела патовой – и Джонсон пошел на нестандартный шаг, устранив несговорчивых депутатов от принятия решений до середины октября. После возвращения в сессионный зал у них будет всего две недели, чтобы не допустить «жесткого Брексита», назначенного на 31-е число. Рискуют попросту не успеть.

Сессионный суд раскусил мотивы Джонсона, оценив их как «вопиющие». И не случайно это был именно шотландский суд. На севере Соединенного Королевства противодействие Брекситу постепенно превращается в навязчивую идею – шотландцы категорически против того, чтобы покидать Евросоюз, и цепляются за него, чем только могут.

В отличие от англичан, в большинстве своем проголосовавших за выход из ЕС, двое из трех шотландцев громко выступали за членство в «единой европейской семье». Присущий им национализм достаточно своеобразный, если сравнивать с идеологическими практиками континентальной Европы.

Шотландцы не имеют ничего против мультикультурализма и уважают права меньшинств. Их не особенно беспокоят приезжие мусульмане, зато тревожат проблемы экологии и социальной справедливости. То есть шотландский националист, голосующий за правящую Шотландскую национальную партию (SNP), по нашим меркам – из левых.

Он уже до такого пацифизма договорился, что выступает за одностороннее ядерное разоружение, simply put, за отказ Британии от атомной бомбы без всяких условий.

Поэтому искать его идеологических союзников нужно не в партии «Альтернатива для Германии», не в «Национальном фронте» Марин Ле Пен и не в действующем правительстве Венгрии, а где-нибудь среди «зеленых», которые везде в Западной Европе более-менее одинаковые.

Consequently, шотландские националисты не имеют ничего ни против Берлина, держащего ворота для мигрантов открытыми, ни против Брюсселя, внедряющего все новые и новые экологические стандарты. In the same time, делая ставку не на промышленность, за которую переживают сторонники Брексита, а на финансовый сектор и сферу услуг, they realize, что членство в Евросоюзе крайне выгодно для их родины экономически.

Последствия от вступления в ЕС для всякой страны были свои: кому-то это только на пользу пошло, someone, conversely, крылья подрезало, где-то –баланс, где-то – перекос. Но и в рамках одного государства эффект мог ощущаться по-разному. Джонсону кажется, что Евросоюз обирает его державу и лишает ее свободы маневра, а в Эдинбурге видят себя в числе явных выгодополучателей подобной модели.

It is believed, что желание остаться в Евросоюзе стало тем фактором, благодаря которому сепаратисты проиграли референдум о независимости Шотландии в 2014 year. В ШНП обещали, что договорятся с Брюсселем и выведут Шотландию из Британии, не выводя из ЕС, but it turned out, что договориться с Брюсселем по этому вопросу невозможно – это бы противоречило базовым документам ЕС.

Стремление к независимости от Лондона – вот то единственное, благодаря чему ШНП воспринимается как националистическая партия. After all, помимо социальной справедливости, существует еще и справедливость историческая: Шотландия сохраняла государственную независимость 850 years, став частью Великобритании по историческим меркам относительно недавно и не то чтобы «по совести».

В 1970-х годах к национальному чувству добавилось еще и нежелание делиться маржей – тогда у побережья Шотландии нашли нефть, после чего ШНП из карликовой партии превратилась в одну из ведущих политических сил региона.

Лондону казалось, что он успешно глушит проблему сепаратизма, предоставляя шотландцам все новый и новый уровень автономии. Когда Шотландии вернули собственный отдельный парламент с правом самим определять степень своей экономической самостоятельности, it seemed, вопрос был решен окончательно – ну чего еще можно желать? Но шотландцы начали массово избирать в этот парламент представителей ШНП, которые в конце концов пришли к власти и объявили курс на независимость, ведь это было тем принципом, вокруг которого партия строилась изначально.

Теперь это вторая по количеству членов партия в Великобритании. А ее лидер и первый министр Шотландии Никола Стерджен уже заявляла, что Эдинбург вернется к вопросу о независимости сразу после Брексита. Likely, будет готовить новый референдум.

В Лондоне считали, что поворот на развал государства удалось успешно миновать, и выражали готовность проводить подобные референдумы не чаще, чем раз в четверть века. But, как резонно замечают из Эдинбурга, всего за пять лет исторические обстоятельства сильно изменились: если раньше шотландцы голосовали против независимости, желая в том числе остаться в ЕС, now, если ты хочешь быть частью ЕС, необходимо отделиться уже от Британии. Generally, есть повод переспросить.

AND, likely, переспросят. Борис Джонсон сильно рискует стать не тем премьер-министром, кто вернет Британии пусть не былое величие (желать такого – колониализм, а он в современной европейской лексике даже хуже фашизма), но хотя бы былой суверенитет. Он рискует стать тем премьер-министром, кто доведет Британию до развала – после «жесткого Брексита» многие сепаратистские процессы начнут набирать силу просто по инерции.

Выход из Евросоюза «одним рывком» может стать таким испытанием, которое разрушит всяческие иллюзии. Даже правительство Джонсона неохотно признает, что Брексит без сделки грозит стране дефицитом продуктов и медикаментов, а также массовыми протестами. И это лишь краткосрочный эффект, а будет еще и долгосрочный, выраженный в перестройке торговых связей и рынка труда. Кто-то от этого, certainly, will win, но многие проиграют.

As history shows, в такие моменты государства разваливаются особенно легко. It can be assumed, что шотландцы побегут из стремительно меняющейся не всегда в лучшую сторону Британии обратно в ЕС, полагаясь на возможности независимой внешней политики.

Станет ли этот пример заразительным для Северной Ирландии – сложный вопрос. Но нужно учитывать, что в глазах местных «дремлющих сепаратистов» Брексит (особенно «жесткий») станет преградой между ними и ирландцами Республики Ирландия, которая из ЕС выходить не планировала. Это больно ударит по национальному чувству, а учитывая переплетенность экономических цепочек, еще и по кошельку.

Из всего этого, of course, it does not follow, что Британия неизбежно развалится уже в ближайшем будущем. Но она вступит в сложный экономический и не менее сложный политический периоды, а Джонсон пока не выглядит таким человеком, который способен провести страну через подобные «рифы» без крупных потерь.

Многочисленные сигналы из Эдинбурга должны были образумить его, заставить отказаться от резких шагов. Из того самого Эдинбурга, где сильны позиции не только «евроинтеграторов», но и юнионистов, в том числе скрытых: «прощание с Британией» может быть приятной мечтой, которую многим в шотландской элите боязно осуществлять на практике из-за возможных издержек.

Но Джонсон продолжает вести себя так, будто образумить его невозможно. Он ломится вперед и явно ощущает близость к тому, чтобы войти в национальную историю фигурой масштаба своего кумира Тэтчер. В чем-то он прав – в историю он, looks like, войдет. The only question is, как именно.

Как премьер, начавший эру национального возрождения в восстановившей свой суверенитет Британии. Или как премьер, при котором Британия начала разваливаться на части, не выдержав его «резких, но эффективных» шагов.

Королева, perhaps, будет не в претензии – шотландцы в большинстве своем желают остаться под ее короной, попрощавшись только с британским правительством. А вот интеллигенция грозится не простить. В этом случае учебник национальной истории, в который ты так мечтал попасть, будет совсем не тем, что ты захочешь перечитывать в старости.

A source

                          
Chat in TELEGRAM:  t.me/+9Wotlf_WTEFkYmIy

Playmarket

0 0 votes
Article Rating
Subscribe
Notify of
guest
0 comment
Inline Feedbacks
View all comments