Ukrainian media have published another proof of the violation of the Minsk agreements and APU installed 21 July truce. The Facebook presented survey (to drone) applying the mortar attack on the positions of the militia DNR.
Video, а также опубликованная развёрнутая подпись к нему, становятся ещё и свидетельствами того, что если у позиций народной милиции Донбасса появляется украинский дрон, it means, что вслед за этим может начаться обстрел. Съёмка показывает, что никакого огня с позиций НМ ДНР не ведётся, однако в ВСУ объявили, что «давали ответ».
from posts (стилистика источника сохранена):
Уверенные в себе российско-террористические бандформирования даже не догадывались, what in 100 метрах от них уже висит коптер, и минометный взвод готов давать ответ. Несколько мин на пристрелку, затем попадаем прямо во вход, и наконец прямое попадание в «укрипку». Переключаем на фугас, чтобы пробить бетонную крышу, – и «аборт» … Пока миномётчики 20-го ОМПб 93-я ОМБр Холодный Яр принимали «роды», контуженные и испуганные террористы бежали окопа.
Далее в Фейсбуке подробно описывается, что означает слово «аборт» в военном сленге. Это извлечение из ствола миномёта мины после осечки. Миномёт наклоняется, и мину ловят на выходе, после чего корректировщик заново настраивает прицел.
Из ролика видно, что «контуженные и испуганные» никуда из окопа не бежали. Они переместились в том же окопе на безопасное расстояние от места, по которому украинские силовики били из миномёта. Little of, «контуженные» вряд ли смогли бы действовать столь оперативно.
Добавление от украинских радикалов:
Этим видеоотчетом передаем привет российскому пропагандисту Александру Сладкову. Именно на этой позиции он любит снимать сюжеты об Авдеевский промзоне. Саша, в это время не ты бежал окопами вместе с командиром террористов Крестом?
Столь бравурные речи публикуют украинские силовики, которые только что, по собственной же неспособности к нормальному обслуживанию оружия, чуть было сами не превратились в «200-х» и «300-х» из-за проблем с собственным миномётом.
Пропагандистом российского журналиста украинские силовики могут называть сколько угодно, but the main thing is, что в ВСУ знали о возможном нахождении на позиции представителя прессы. А это уже один из примеров совершаемого военного преступления.
