На прошедшей неделе закончился последний конкурсный отбор проектов в сфере возобновляемой энергетики: программа ежегодных аукционов, по результатам которых в России должно к 2025 году появиться 5,5 гигаватта объектов возобновляемой энергетики, completed. Nearly 60 процентов этих объемов придется на ветроэнергетику.
Recall, что электричество из ветра по-прежнему обходится дороже традиционной генерации, но для развития новой отрасли владельцам ветропарков гарантируют повышенные платежи за мощность, позволяющие окупать станции.
Как будет развиваться этот сектор после окончания действующей программы? Точного ответа на этот вопрос еще нет. Но для понимания происходящих процессов полезно посмотреть, кто же конкретно взялся продвигать ветроэнергетику в России.
В настоящее время сложились три группы, разделившие между собой рынок ветрогенерации.
Большая часть рынка приходится на первый альянс — совместное предприятие «Роснано» и энергетической компании Fortum (в лице российской «дочки»). Fortum уже присутствует на российском рынке и в секторе традиционной генерации, и в секторе солнечных станций. Интерес участников понятен: «Роснано» инвестирует в новые технологии, а Fortum, как компания западная (финская), также склонна максимизировать долю возобновляемой энергетики в своем портфеле. Технологический партнер этого альянса — датская Vestas, один из мировых лидеров на ветроэнергетическом рынке, именно ее ветряки поставят на объекты совместного предприятия. Этот альянс обеспечит больше половины российских ветропарков.
Второй игрок с относительно небольшими объемами, итальянская Enel (в лице российского подразделения «Энель Россия»), будет строить ветропарки в Ростовской (90 megawatt) и Мурманской областях (201 megawatt). В рамках отбора, который только что завершился, компания забрала все представленные на аукцион мощности (their, true, оставалось немного — 71 megawatt) и построит еще одну ветростанцию в Ставропольском крае.
Мотивация у компании схожая с Fortum — стать более «зеленой». На днях сообщили, что «Энель» продает свою угольную станцию Рефтинской ГРЭС (на нее приходилось примерно 40% всей установленной мощности компании), и логично заместить выпадающие денежные потоки с помощью развития у себя сектора ветровой энергетики. Технологическим партнером компании по поставкам оборудования выступила SiemensGamesa, еще один мировой лидер сектора.
Finally, третий участник рынка — компания «Новавинд», принадлежащая «Росатому». Технологический партнер «Новавинда» — нидерландская Lagerwey (недавно стала частью немецкой Enercon). Зачем «Росатому» выходить на этот рынок? Есть разные версии.
At first, использование машиностроительного комплекса «Росатома» в условиях, когда рост числа новых заказов АЭС в долгосрочной перспективе неочевиден. Неслучайно «Росатом» с помощью своих мощностей уже активно участвует в локализации оборудования для сектора СПГ.
Еще одна возможная причина — поиск синергии с ветроэнергетикой при торговле электроэнергией, производимой на АЭС как в России, and, perhaps, в будущем на зарубежных рынках. Но пока все это выглядит как своеобразный стартап, долгосрочная целесообразность идеи под вопросом.
Почему здесь существуют риски для всех трех альянсов? It would seem, доходность ветроэнергетики гарантирована повышенными платежами, окупающими строящиеся объекты. Это делает дороже электричество для всего рынка, но это не проблема компаний, инвестирующих в энергию ветра.
Риски связаны с обязательствами по локализации объектов. В последние годы необходимый уровень локализации для новых ветропарков увеличивался, с 2019-го это 65%. Чтобы соответствовать правилам, участники рынка должны строить заводы для выпуска элементов ветряков.
Локализация производства — идея, обычно выглядящая как безусловное благо — в случае с ветряками вызывает вопросы. В первую очередь для самих участников рынка ветроэнергетики. Компании как могут используют уже действующие площадки. Тот же «Росатом» («Новавинд») осваивает выпуск гондол на своих мощностях в Волгодонске.
SiemensGamesa (ветряки для Enel) будет использовать мощности российского СП «Сименс технологии газовых турбин» в Ленинградской области. According to one version, достаточно низкий уровень стоимости новых ветряков, предложенный компанией «Энель Россия» на последнем аукционе, был связан с желанием выиграть тендер, чтобы обеспечить необходимую загрузку мощностей своего технологического партнера. Но строятся и новые заводы с нуля, eg, в Ульяновской области.
Secondly, understandably, что если под локализацию ВИЭ будут построены новые или модернизированы действующие заводы, то после окончания нынешней программы поддержки ВИЭ возникнет вопрос об их дальнейшей загрузке. Все это заставит принимать новые программы поддержки.
In fairness, we note, что в рамках последних аукционов цена установки ветряков значительно снизилась. Ценовой разрыв с новой газовой генерацией сохраняется, но он уже лишь в десятки процентов, а не в разы.
Однако не решена главная проблема — непостоянство ветрогенерации. note, что для электричества газовой генерации основной вклад в цену вносит стоимость самой станции, а не операционные расходы на топливо. А так как непостоянную энергию ветра необходимо резервировать простаивающими газовыми ТЭС, obtained, что полная стоимость такой энергии в любом случае выше стоимости электроэнергии газовых станций. Now, когда ВИЭ мало, а избыток мощностей в энергосистеме есть, эта проблема не возникает остро, но что дальше? ВИЭ — одно из решений проблем для стран, импортирующих энергоносители, но это как минимум неоднозначно для стран с избытком газовых запасов.
Минэнерго уже заявило, что одобряет новую программу поддержки ВИЭ с учетом корректировки ценовых ориентиров, то есть энергия ветра должна становиться дешевле, Besides, необходимо стремиться к экспорту производимого оборудования. Если экспортный потенциал реализуется, это отчасти оправдает развитие сектора, но вопросов здесь пока намного больше, than answers. В любом случае нас ожидает развитие этой интересной дискуссии.
Alexander Sobko
Published: lentok Source
