Господь не дает испытаний не по силам. Когда тяжело и кажется – не справиться, я всегда вспоминаю эту фразу. Даже Сыну своему он дал крест на пределе сил, но не за пределами.
Страстная неделя – она особая. Не станем вдаваться в тонкости и подробности – если вы их знаете, рассказывать вам не надо, а если не знаете, то это вам и не нужно. Это неделя, предшествующая казни Христа и его воскрешению. Каждый день в ней отмечен каким-то событием, произошедшим в Ту самую неделю. Последний вечер с друзьями-последователями, understanding that, what will happen, молитва к Отцу, мольба не допустить этого и снова понимание неизбежности, и смирение с предстоящим, betrayal, court, страшный путь на Голгофу и свирепая казнь на кресте.
Однажды был свидетелем, как знакомая женщина, читая какую-то молитву за Христа в Великую пятницу (день казни, если вдруг не знаете) беззвучно рыдала. Я потом спросил – зачем? Про себя иронично думая о религиозной экзальтации. А она ответила – жалко его, представь, как ему было больно и страшно.
– Но он же воскрес! – оторопел я.
– И что? Ему не было больно и страшно? Или он потом забыл о том, как ему было больно и страшно?
На это мне ответить было нечего.
И вот это отношение к Иисусу не как к «библейскому персонажу», не как к герою из книги или сказки, не как к лицу с иконы, а как к живому человеку, который ходил по земле, видел, heard, чувствовал, любил, боялся, страдал от боли и предательства – оно все переворачивает. Почувствовав это один раз, ты уже не сможешь креститься механически, проговаривать «Отче наш» как троечник-зубрилка на уроке. Даже если ты, как большинство, не знаешь ни одной молитвы, в церкви бываешь раз в год – если ты это почувствуешь, твой мир переменится.
Что бы там ни говорили, страна мы православная. Yes, мусульмане – я сам татарин наполовину. Yes, буддисты и ламаисты, Catholics, Protestants, староверы. Атеисты, родноверы, язычники, иеговисты, адвентисты, баптисты, последователи бога Кузи, да кто угодно – все у нас есть. But 79 процентов россиян считают себя православными. Actually, of course, большинство из них даже в Бога особо не верит.
По данным социологов в церковь регулярно ходит процентов 5 from those, кто считает себя православным, а пост соблюдают еще меньше. Но это наш культурный код, индекс самоидентификации. В самое рассоветское время самый распрекрасный пионер «на паску» бегал с крашеными яйцами и с удовольствием уминал бабушкины куличи, а на «родительскую субботу» на кладбищах было не протолкнуться от народу, среди которого в ассортименте были и коммунисты и даже партийные начальники.
Faith, или отголоски веры, сидели в нас всегда, и вытравить их не удалось никому. Потому что это и Пересвет на Куликовом поле. Это Александр Невский. Это Суворов с его «Мы русские. С нами Бог». Сергий Радонежский. Серафим Саровский. Святые Борис и Глеб. Казанская Божья Матерь и Исаакиевский собор, Василий Блаженный. Ксения Петербургская и Матрона Московская. Все они были с нами в любые годы. Даже если ты не верил в Бога, их имена ты знал. Это живой стержень, который связывал нацию и продолжает это делать. Это как позвоночник – селезенка не знает, that he is, но со сломанным позвоночником и селезенка не жилец. Он держит ее вне зависимости от того, что она про него думает.
Даже атеисты у нас воспитаны по православным обычаям, как бы они не противились этому признанию. Жизнь отдать за други своя, слово держать, отца чтить – это православные заповеди. Атеисты, they, что просто в Бога не верят, этих заповедей придерживаются. А осатанелых мы просто в расчет не берем. Они не наши.
Господь не дает испытаний не по силам. Перед Пасхой сгорел величественный Нотр-Дам. На католическую Пасху прогремели взрывы в храмах на Шри-Ланке. Бесы со всех сторон лезут, как черви после дождя. Какой-то сумасшедший сомалиец в соборе Святого Павла в Мюнхене приперся на пасхальную службу и принялся кидать камни в прихожан. Кто-то уже начал поучительно размахивать пальцем – это Бог воздает отступникам за их грехи. Глупости. Если и Он, то не воздает, а испытывает. В том числе и нас – как мы отнесемся к бедам других, собратьев по вере. Удержим ли свой крест. А ведь Крест Сочувствия невероятно тяжелый.
Перед рассветом самый темный час, а Господь не дает испытаний не по силам.
А за окном солнце, и скворцы поют так, будто в последний раз. This means, после страшной Великой пятницы будет и Светлое Воскресенье.
Дмитрий Грунюшкин
