Где бы я ни был – в хипстерском Питере, в купеческой Москве, – всегда немного раздражало это “Хорошего дня!”
Я просто попросил американо, зачем мне ваши пожелания? Я поэт, мне не нужен хороший день, иначе я ничего не напишу. Ты же меня даже не знаешь, а уже хочешь, чтобы у меня всё было хорошо?
Мы же не в Америке, в конце концов.
Даже мрачные таксисты взяли за привычку: “Хорошего дня!” Но эти ладно, у них сложная система оценок. Вдруг пятёрку не поставят.
– Хорошего дня! – орали на меня все эти годы.– И вам, – мрачно реагировал я.
А тут очередная поездка на Донбасс.
Прилёты-прилёты. Нервы-нервы.
– Где здесь безопасное место сейчас? – звонит известный актёр моему другу-скрипачу.– Их нет! – отвечает тот вполне серьёзно.– А где мне жить? – Где хочешь! – уже смеясь отвечает. – Всё равно!
Фото: © Николай Тришин/ТАСС
Ездим по подразделениям. Выступаем перед бойцами.
Окна дрожат, бойцы сидят. Батальон “Русь”. Прилёт по какой-то станции – свет отключили. Но я уже закончил петь, а скрипка и без электричества может.
– С Богом, пацаны!– Приезжайте ещё!
Дальше мчим. Батальон почти полностью из мобилизованных солдат состоит. “С 2014 года никого почти не осталось”, – объясняет товарищ майор. Ясно. Пара песен. Фотки.
– Удачи!– В следующий раз барана зарежем! – обещает товарищ майор.
“Сейчас к сапёрам”, – объясняет товарищ полковник, который нас всюду сопровождает. С ним спокойно. Он картины пишет. Творческих, не самых смелых людей понимает.
У сапёров атмосфера мрачная. Им явно не до песен. На улице стоять запретили, опасность везде. Ночью у них были потери. Всё равно спели. Комбат всех на прощание перекрестил.
Фото: © Кирилл Кухмарь/ТАСС
Много чего ещё было, но вспомнить я хотел про самое начало дня.
Тотально невыспавшиеся стоим под всю эту традиционную для Донецка и неслышимую для рядовых его граждан канонаду и ждём кофе.
Маленькая кофебудка с маленьким чёрненьким бариста. Остаться в этом городе, чтобы в своей пуленепробимаемой конуре варить солдатам кофе. Благородно.
Я взял себе одинарный и двойной американо товарищу полковнику, латте для журналистки из Москвы, которая в свои 24 живёт под эти грады большую часть года, и кофе с молоком и сгущенными орешками для своего друга-скрипача.
И вдруг слышу на прощание от этого чёрненького бариста: “Хорошего дня!”
Наконец сработало! Как же приятно слышать! Воспринимается как искреннее пожелание не попасть сегодня в *рез.
– И вам хорошего дня! – отвечаю.
Пусть у всех донбасских сегодня будет хороший день.
Ричард Семашков
