По данным Росстата, в июне инфляция ускорилась до 6,5%, достигнув максимума за последние пять лет. Индекс потребительских цен побил рекорд лета 2016 года. Дорожают продукты, без которых не обходится ни одна семья: крупы, макароны, сахар, растительное масло. В соцсетях уже жалуются на морковь по 100-200 рублей за килограмм. Чем вызван столь резкий скачек цен и чего россиянам ждать к осени, рассказал «Росбалту» директор Центра конъюнктурных исследований ВШЭ Георгий Остапкович.
— С чем связан такой рост цен на продукты?
— Это многофакторная история. Отчасти цены растут на фоне общего инфляционного всплеска во всем мире. В этом году, действительно, подскочили цены на все активы: металлы, древесина, нефть, и в том числе продуктовые активы. Почему так произошло? Люди на всей планете боролись с ковидом. Правительства, особенно в экономически развитых странах, таких как США, ЕС, Китай, включили печатный станок и дополнительно выпустили в оборот огромное количество денег — примерно $15 трлн. Когда происходит выброс денег, ускоряется инфляция.
У нас многие под инфляцией понимают рост цен. На самом деле это далеко не так. Как нас учили классики современной экономики Адам Смит и Давид Рикардо, инфляция — это снижение стоимости денег. Когда страны дополнительно печатают такую денежную массу, деньги становятся дешевыми. Во всем мире банки практически под ноль опустили ставки по кредитам. Даже в России реальная ключевая ставка оказалась на 1% ниже уровня инфляции. В результате в условиях снижения стоимости денег все предприниматели подняли цены на свои товары. То есть — раз деньги дешевые, то их нужно больше, чтобы окупить издержки и остаться в плюсе.
В мире инфляция выросла до 3,5%, в США — до 5%. В России она оказалась еще выше, потому что влияют на нее не только внешние, но и внутренние факторы. Доля мировой инфляции в инфляции российской — примерно 40-50%. То есть из 6,5% половину дает мировая инфляция и рост мировых цен, а остальное — это уже особенности национальной экономики.
Почему у нас растут цены на продукты? На входе стоят монополисты и олигополисты — агрохолдинги, которые производят продукты питания и могут ставить монопольные или олигопольные цены. На выходе стоят монополисты или олигополисты — торговые сети. На них приходится примерно 40% общего объема товарооборота. Они тоже могут договориться о ценах. То есть, у нас нет конкуренции ни на входе — на производстве, ни на выходе — в продажах. А между ними стоят монополисты — оптовые сети. Отдельным звеном выступает логистика. Если в Бельгии хозяин розничного магазина пришел к производителю, купил у него товар и на велосипеде повез к себе на полки, то в России фрукты и овощи на Камчатку везут из Ставрополя, понимаете? Это полторы недели дороги, плюс холодильники, чтобы сохранить товары в пути. Половина цены, которая не зависит от мировой инфляции, накручивается нашими монополистами и олигополистами на входе, выходе и посередине. Вот поэтому у нас и выскочила такая инфляция. Это чисто пандемический эффект. Если бы не было пандемии, не было бы такого выброса денег. Это нужно просто пережить. Когда эффект пандемии закончится, все мировые цены вернуться к своим 1,5-2% роста.
— А дальше рост цен стабилизируется, но к прежнему уровню они уже вряд ли откатятся?
— На Западе, если на рынке складывается благоприятная ситуация, цены могут и снизиться. У нас же действует так называемый «эффект храповика». В механике есть такой агрегат — храповик, который не дает колесам прокручиваться назад. Даже если будет хороший урожай, а темпы инфляции снизятся, цены могут упасть, но к стартовому уровню уже не вернутся.
Помните, как в 2010 году, когда была дикая жара, случился неурожай гречки, и она поднялась в цене в три-четыре раза. Потом Алтайский край собрал великолепный урожай, даже больше обычного, и цены снизились. Но они все равно были на 10-15% выше стартовой. Вот это я называю «эффектом храповика».
Наверняка к осени мы увидим некоторое сезонное снижение цен, но все равно общая инфляция, которую считают, исходят из цен на продовольственные и непродовольственные товары и услуги, будет на уровне 5,5%, а собственно продовольственная традиционно будет на 1-1,3% больше, то есть, на уровне 6,8%. Это значит, что все продукты подорожают где-то в районе 7%, но две-три-четыре позиции обязательно вылетят за эти рамки и вырастут в цене на 10-15%, а может даже на 20%. Какие это будут товары — заранее сказать невозможно, потому что продукты питания завязаны на урожайности. Почему у нас сахар в прошлом году подорожал на 40-50%? Потому что посеяли на 17% меньше свеклы, а вдобавок к этому получили плохой урожай. Мы не собрали достаточно свеклы, и сахарные заводы из-за дефицита сырья подняли цены.
Большое влияние на продуктовую инфляцию оказывает национальная валюта. Все производители, оптовики, ритейл зависят от цены рубля. Падает рубль, дорожает импорт — растут цены. Я сейчас говорю не об импортном продовольствии. Наша тамбовская картошка тоже зависит от курса валют. Семенной материал у нее — голландский, поливальные машины, тракторы, упаковка — импортные. Из отечественного в тамбовской картошке только солнце, земля, вода и руки крестьян, а остальные 60% составляющих — импортные. Поэтому курс рубля влияет даже на тамбовскую картошку, каким бы странным это ни казалось.
— По данным Росстата, в июне заметно выросли цены на овощи: свекла подорожала на 58%, морковь — на 37%, картофель — на 20%. Откуда такой рост, если рубль упал не так сильно?
— Урожай моркови еще не начался. У нее вегетация — 80 дней при температуре от +15 градусов. Сейчас на полках лежит или старая складская морковь, что довольно дорого (хранить ее год), или импортная, которую мы закупаем за валюту. Поэтому сейчас на цену давит импорт. Когда пойдет отечественная морковь, цены немного снизятся.
— Макароны, сахар, растительное масло, крупы тоже дорожают. Как заявили в Союзе потребителей России, к осени цены вырастут еще сильнее. В чем причина?
— У нас в сельском хозяйстве трудится 6% всего занятого населения. В развитых странах — 2-3%. То есть — рабочие руки у нас есть. Но, скажем, в Ирландии, Нидерландах, Франции урожай той же пшеницы с одного гектара в два-три раза больше, чем снимаем мы с российских полей. Нет в нашем сельском хозяйстве таких инновационных управленческих схем, техники, удобрений. Это касается не только пшеницы, с которой у нас все же нет особых проблем, но и других культур. В результате нам не хватает товаров, чтобы удовлетворить внутренний спрос.
При этом часть товаров мы продаем за рубеж — по мировым ценам. Ту же гречку мы экспортируем в Украину, Литву, Польшу, Латвию, а еще в Японию и Южную Корею, которые тоже, как ни странно, ее любят. Производителям просто не выгодно отдавать ее задешево в Подольске, если в условной Польше можно заработать в разы больше. Правительство иногда выстраивает заградительные пошлины на вывоз, чтобы насытить внутренний рынок. Но проблема в другом: почему поляки, литовцы и латыши могут купить ту же гречку по мировым ценам, а мы — нет. Да потому что денег нет. Россияне с высокими доходами о росте цен на сахар, морковь и свеклу узнают из СМИ. От продуктовой инфляции страдаетнизкодоходная часть населения. Конечно, надо наводить порядок в сельском хозяйстве, внедрять инновационные технологии и современные управленческие схемы. Но до тех пор важно помочь низкодоходному населению: дайте им какие-то карточки, сертификаты, талоны, снимите с них подоходный налог, введите базовый доход для тех, кто получает меньше прожиточного минимума. Нужно как-то компенсировать им уровень инфляции.
— Центробанк на фоне роста инфляции уже поднял ключевую ставку и к осени, по прогнозам, поднимет еще — до 7%. Как это отразится на ценах?
— То, что ЦБ еще раз поднимет ставку, абсолютно точно. Мы с вами уже говорили о том, что реальная ключевая ставка сегодня отрицательная. Регулятор начнет ситуацию выравнивать. Когда поднимут ставку, деньги станут дороже. В результате дороже станут кредиты, и производителям нужно будет как-то их отбивать. Пути два: или увеличивать производительность труда, или поднимать цены. По какому пути они пойдут, как вы думаете? Ясное дело, что по второму. А почему? Потому что в России слабоконкурентная среда. Если бы у нас была конкуренция в сельском хозяйстве, если бы работали фермерские, крестьянские хозяйства, ситуация была бы иной. А у нас растут только агрохолдинги, в каждом их которых уже по миллиону гектаров земли. Основная масса льготного финансирования, которое дает государство, тоже идет в агрохолдинги. Конкуренция — главное условие для снижения цен. У нас она слабая.
— Получается, чтобы бороться с инфляцией, ЦБ поднимет ключевую ставку, деньги станут дороже, и производители снова взвинтят цены. Похоже на замкнутый круг.
— Это нормальная позиция всех регуляторов. Инфляция не должна опережать ключевую ставку, так работают все центральные банки всего мира. Иначе начнутся банкротства, падение зарплат. Наш ЦБ действует вполне разумно. Я считаю, что только благодаря ЦБ РФ последние 10 лет у нас нулевой рост экономики, а не падение.
— И, тем не менее — повышение ключевой ставки снова приведет к росту цен?
— К сожалению, да. Если растет ключевая ставка, доступ к деньгам ограничивается, они становятся дороже, и предприниматели реагируют на это повышением цен. Но зато опустится инфляция. Когда она начнет снижаться, ЦБ может снова понизить ключевую ставку.
Анна Семенец
