11 марта в прокат выходит “Нос, или Заговор “не таких”, монументальный проект живого классика мультипликации Андрея Хржановского, ставший участником прошлогоднего “Кинотавра” и кинофестиваля в Роттердаме в этом году. Иван Афанасьев рассказывает, почему этот удивительный, не похожий ни на что анимационный фильм необходимо посмотреть всем, кто интересуется отечественным искусством.
На реализацию идеи “Носа” по мотивам оперы Дмитрия Шостаковича у Хржановского ушло более пятидесяти лет. Это был довольно грандиозный замысел: ранее авангардистскую постановку, основанную на одноимённой повести Гоголя, должен был осуществить ещё в 1920-х годах Всеволод Мейерхольд, под которого Шостакович, вдохновившись его “Ревизором”, и писал своё произведение.
В итоге постановка ушла другим людям и после ряда показов в 1930 году была запрещена советской властью. Удалось осуществить задумку на сцене лишь в 1970-х Геннадию Рождественскому. Хржановский, ещё будучи студентом ВГИКа в 1960-х, лично просил благословения у Шостаковича на разработку анимационной работы по мотивам “Носа”. Тот дал добро, потому что ему очень понравилась его дебютная работа “Жил-был Козявин”, тоже попавшая под каток советской цензуры. В итоге работа застопорилась, и только сейчас, в XXI веке, зритель увидит результат многолетнего труда. Ждать стоило: перед нами, возможно, лучшее, что видела российская анимация за все свои годы.
“Заговор “не таких” наследует структуру триптиха и состоит из трёх “снов” (которые, конечно, являются палиндромом к слову “нос”). В первом на глазах зрителя разворачивается постановка оперы Шостаковича, в которой коллежский асессор Ковалёв просыпается наутро без своего носа, а позже встречает его — в мундире статского советника и бикорне, разгуливающего по улицам. Он просит орган вернуться, но тот слишком хорош собой и высок чином, чтобы согласиться на уговоры какого-то чиновника. Во втором сне (так и тянет сказать “действии”) мы перемещаемся в Москву 1920-х, когда Сталин, встретившись с опальным Булгаковым, проводит с ним какое-то время, после чего писатель уезжает в Киев, благословлённый вниманием вождя, а сам И. В. отправляется в оперу со своими подчинёнными — от Жданова до Ворошилова. Там ему как раз попадается авангардистская постановка “Носа” из первого сна, которую он, невзлюбив, моментально объявляет вне закона. Наконец, третий сон — экранизация “Антиформалистского райка” Шостаковича, созданного как протест против “народного искусства” конформизма: Сталин объявил войну “музыке немелодичной”, призвал “быть бдительными, всегда, во всём”.
В смысловой ткани “Носа” переплелись аллюзии на судьбы множества людей, связанных с проектом. Аляпистые эксцентричные рисунки в мультфильме наследуют стилистику Павла Филонова, художника, у которого учился отец Хржановского и которого так же прессовали в рамках борьбы с “ненародным искусством”. Мейерхольд, один из ключевых персонажей мультфильма, был любимцем власти, а позже был арестован и расстрелян вместе с другими “не такими”. Имена других “не таких” в финале появляются во внушительном коллаже из тысяч фотографий тех, кто пострадал от борьбы с инакомыслием: от Бродского (о котором Хржановский также делал фильм) до Шаламова и Солженицына.
По масштабам реализации “Нос, или Заговор “не таких” просто не имеет равных. Это гораздо больше, чем просто кино или мультфильм, благо сочетает в себе не только различные техники анимации, но и приёмы игрового кино, документального, хронику, а также сильно тяготеет к классической музыке. Разумеется, это очень непростое, экспериментальное произведение; “сумбур вместо музыки”, который в своё время стал причиной разговора в одноимённой редакционной статье газеты “Правда” в 1936 году. Фактически Хржановский создал монумент, апеллирующий даже не столько к “антисоветскости”, сколько к любому формалистскому подходу к искусству вообще.
Смотреть фильм очень необычно: сделанный по сценарию Юрия Арабова, любителя обращать время вспять на своё усмотрение (в “Носе” публика театра XIX века пялится в смартфоны, а Гоголь и Сергей Эйзенштейн стоят в одном ряду, щеголяя шнобелями), он абсорбирует в себе эпохи и настроения, разрушая привычные рамки. Искусство и власть (что, по сути, почти что синонимы) становятся противниками на макрокосмическом уровне; возможность свободно мыслить противопоставляется диктату догм, ограничение экспериментов в области прекрасного вырождается в область ужасного и античеловеческого.
По размаху задумки “Нос” гораздо ближе как раз к полифонии академической музыки, чем к гомофонии обычного жанрового кино. Поэтому и понравится он далеко не всем: как минимум желающие посмотреть традиционный мультфильм потеряются в нагромождении образов, аллюзий, стилей и персонажей, сменяющих друг друга, как в огромном калейдоскопе. Любопытно и то, как на такое явно антисоветское произведение (на самом деле, конечно, не антисоветское, а обращённое против цензуры) отреагировали бы жители страны, в которой фигура Сталина до сих пор не может найти уютной гавани толкования.
Но, на самом деле, помпезная форма проекта Хржановского, сочинившего свой личный универсум (теперь ясно, в кого пошёл сын с его господскими амбициями), достаточно автономна, чтобы в ней могли комфортно уживаться противоречия. Возможно, это и главное достоинство: именно разность мнений и диалог — ключевая задача настоящего искусства.
Что смотреть в кино в 2021 году.
20 самых громких и интересных релизов.
Смешно и грустно. Зачем смотреть российский сериал “Я не шучу” про стендап
“Ликвидация 2.0”? Каким получился сериал “За час до рассвета” с Хабенским и Бурковским
Местечковый Стивен Кинг. Что особенного в якутском фильме “Пугало”
