В 80 шведских населенных пунктах уже есть районы, где доминируют мигранты-исламисты и где действует шариат. Хельсингборг — один из шведских городов, где также доминируют мигранты. Корреспондент Федерального агентства новостей поговорил с переводчицей Дианой, некогда москвичкой, по собственному признанию, прибывшей в Швецию налаживать личную жизнь, потому что российские мужчины ее не устроили.
С Дианой мы встретились в Хельсингборге, в небольшом кафе, недалеко от помещения, где располагаются курсы шведского языка для мигрантов. Там она работает преподавателем. В кафе Диана забежала в перерыве, подкрепиться вегетарианским чечевичным супом за 5 евро. Я заказал себе порцию супа из шампиньонов (10 евро за тарелку). Тут же в кафе взял у нее небольшое интервью, а затем Диана предложила побывать у нее на занятиях и самому все увидеть — об этом позже на ФАН выйдет отдельный репортаж.
Диана — очень искренний и позитивный человек, видно, как она сопереживает своим ученикам в их проблемах.
— Здравствуйте, Диана. Я понял, что вы уже довольно давно живете в Швеции. Как вы здесь оказались?
— Я живу в Швеции уже восемь лет. Здесь я оказалась, чтобы устроить свою личную жизнь. Скажем так, в России женщине с ребенком довольно сложно найти приличного человека. Хотя я пыталась всеми силами остаться в России и найти кого-то, но после нескольких неудач решила, что на чужбине мне повезет больше. Так и случилось — сейчас я живу с молодым человеком из Испании.
— Вы работаете преподавателем и преподаете мигрантам шведский язык?
— Да.
— Долгий путь был у вас к этой профессии?
— Я бы не сказала, что очень долгий. Вначале мне пришлось самой выучить шведский язык. Я до этого работала в Москве учителем английского несколько лет, а когда сюда переехала, мне пришлось изучать шведский, потом подтверждать свой диплом. Здесь есть специальное образование для учителей, которые не имеют шведского образования. Нужно учиться два года, чтобы подтвердить лицензию учителя. С этой лицензией ты имеешь право преподавать где угодно. Потом я начала работать, как раз в период, когда был наплыв мигрантов. Работу учителя английского было получить не так легко, и я стала учителем шведского. От меня потребовали, чтобы я удаленно прошла дополнительное обучение, чтобы в лицензии было записано, что я могу преподавать еще и шведский язык для иностранцев. Я училась год и теперь работаю учителем шведского языка для эмигрантов.
— И как это происходит, какие ваши обязанности?
— Курсы ежедневные или минимум 4 раза в неделю, 15 часов в неделю они посещают эти курсы. Мы стараемся с ними как можно больше разговаривать.
— Они все одинаково воспринимают шведский язык?
— Нет, все по-разному. Есть три категории мигрантов, и очень хорошо, что их так поделили. В одном классе не может оказаться человек безграмотный и образованный. К первой категории относятся образованные люди. Ко второй — мигранты, которые хотя бы учились в старших классах у себя на родине. И есть люди, которые не умеют читать даже на своем языке, — это третья категория. В данный момент я преподаю именно таким — неграмотным или с 1–6 классами образования. Некоторые из них не могли получить образование из-за войны, женщины — из-за того, что считалось, будто им необязательно иметь образование, или просто не получилось, особенно если они из деревни.
— В основном это выходцы из мусульманских стран?
— Сейчас да. Это Сирия, Афганистан, Ирак, курды. Но есть еще и Сербия, много девушек из Таиланда, Китай присутствует, Вьетнам. У них, как правило, трудности с произношением при обучении.
— Они сами стремятся к изучению языка или им это не особенно нужно? Я не раз слышал мнение, что мигранты не особенно стремятся интегрироваться в шведское общество, живут обособленно в своих районах, а там шведский не очень-то и нужен.
— Я тоже такое слышала, но я не могу подтвердить, потому что мои ученики хотят изучать шведский. Есть небольшой процент мигрантов, которые не хотят изучать или не могут, то есть они пытались, но у них не получается. Но в основном все хотят работать. Если у них спросить «о чем ты мечтаешь?», все скажут, что мечтают получить работу, потому что сделать это здесь не так легко без образования. Если образование есть, то, конечно, ты получишь работу. Фирма, где я работаю, как раз и занимается тем, чтобы человек получил образование и работу. Они могут получить практику через нашу фирму, а после практики и работу, если ты хорошо показал себя на практике.
— Я слышал, что мигрантам платят за то, что они изучают шведский язык.
— Да, человек должен быть чем-то занят. Он должен ходить на курсы шведского языка, плюс к этому он может, например, дополнительно заниматься компьютерной грамотностью, учиться писать сообщения на e-mail, учиться искать работу дополнительно. То есть они не только 15 часов в неделю изучают шведский, они еще ходят и на другие курсы или на практику, должны как-то совмещать все это. То есть занятость у них должна быть стопроцентная. Если ты ничем не болен, то ты должен либо работать, либо быть занятым на практике, либо стремиться получить работу, быть активным. И за это им платят деньги, небольшие, но платят.
— Вы живете в Хельсингборге. Что вы можете рассказать об этом городе? Мне говорили, что это чуть ли не самый криминальный город Швеции?
— Да, в новостях можно услышать, что взрывы какие-то происходят, машины горят, и немножечко иногда становится страшно. Но лично я с этим еще не сталкивалась. Я хожу вечером по разным районам и ничего страшного не видела. Но я читала, что недавно задержали подростков за это, это можно понять. Подросток сам по себе опасен в принципе, а тот, который приехал сюда, у которого прошлое за спиной, когда ты видел смерть близких и т. д. Когда ты приезжаешь сюда и здесь ты никому не нужен особо, тогда криминальным бандам легко его к себе прибрать. Да, такое есть. Многие шведы так считают, но они плохо проинформированы. Я не думаю, что настолько все плохо.
— Шведы поэтому голосуют за партию «Шведские демократы»?
— Да. Многие считают, что это просто несправедливо, что одни сидят на шее у государства, а другие платят налоги.
— Вы имеете в виду приезжих, когда говорите «на шее у государства»?
— Ну да, человек приезжает, и тебе бесплатно можно изучать шведский, например. И ты можешь долго не работать, а тебе будут платить пособие, ты можешь обманывать систему и т. д. Есть такой процент, но не все такие. В основном хотят работать. Я смотрю на своих учеников, которые были у меня три года назад, которые были все в депрессии от безысходности и мыслей, что они не найдут работу, — нет, выучили язык, нашли работу. Иногда встречаю, когда кто-то выбегает из доставки пиццы, говорят «спасибо». В основном люди хорошие, я бы не стала нагонять негатива. Хотя другая часть мигрантов тоже есть.
— Есть в вашей практике какие-то случаи, которые вам запомнились? Может быть, ваши ученики рассказывали вам что-то?
— Да, много. Когда ты начинаешь жизнь с нуля, бросаешь жизнь, в которой у тебя все есть, у тебя хороший дом, виноград растет, огромный двухэтажный дом, и потом все это разрушается. Может быть, ты работаешь зубным врачом, а потом взрывают твою клинику и ты должен бежать. Ты забираешь своих детей, приезжаешь сюда, и здесь ты никто и ничто, людей жалко. Я сама через это прошла, приехала сюда и была изначально никто и ничто, пришлось бороться и подниматься. Не у всех есть характер, не у всех есть силы изучить новый язык, подняться с нуля. Поэтому осуждать людей только потому, что у них сразу не получается, я бы не стала.
— Вам не приходилось слышать от своих учеников, что да, они приехали в Швецию и шведское правительство платит им пособие и предоставляет жилье, но все это потому, что западные страны развязали у них войну и теперь обязаны как-то компенсировать?
— Да, бывает так. Но это так и есть, собственно говоря, поэтому они имеют право так высказываться.
— А вот вы преподаете мигрантам шведский язык, а как вы с ними общаетесь? На английском?
— Нет, те, кому я преподаю, не знают английского языка, я общаюсь с ними на шведском. Есть такой метод: можно общаться на шведском и преподавать шведский. Но у меня еще есть один учитель, которая знает арабский и шведский и которая помогает мне. Получается такая система: я им даю то, что могу, то, что они могут воспринять, но если возникают затруднения, то приходит она и объясняет им на родном языке, что необходимо.
— У вас обучаются люди с разным менталитетом, большинство из строгих мусульманских стран, а здесь свободное шведское общество. Были какие-то случаи, которые вас чем-то поразили, какие-то высказывания, действия, разговоры на эту тему?
— Да, у нас постоянно такие разговоры и у нас доверительные отношения. Главное — уважение, они знают, что я уважаю их культуру, и очень уважительно относятся ко мне. Мы часто шутим, бывает, обсуждаем национальные особенности. Например, я спрашиваю у женщины: «Зачем ты ходишь в платке, ты сама так хочешь?» А она мне рассказывает: «Вот ты приходишь на работу такая красивая, накрашенная, а домой приходишь и ходишь там черт-те как. А я наоборот, я прихожу домой, крашусь, надеваю красивое платье». И показывают мне свои домашние фотографии, и там действительно все такие красотки. Даем советы друг другу, общаемся без проблем.
— Что вы можете сказать о воспитании детей?
— В Швеции я работала в школе, но честно вам скажу: я больше 3 месяцев там не продержалась. Я просто уволилась, это был сумасшедший дом какой-то. Лично для меня шведская школа — это сумасшедший дом. Может быть, не все школы такие, но у меня не получилось там работать, поэтому я и работаю со взрослыми. Слишком много свободы, и, как результат, дети не слушаются, много стресса.
— Вы имеете в виду шведских детей? Или нет различия между шведскими детьми и детьми мигрантов? Они же все вместе учатся.
— Шведские дети или дети мигрантов? Я бы не сказала, что мне было сложнее работать с детьми мигрантов. Шведский ребенок может сказать тебе все в лицо, потом я позвоню его родителям и родитель повторит то же самое и скажет, что он на стороне ребенка. А с мигрантами мне было легче, то же самое, как и в России: вызвала в школу, рассказала, он получает нагоняй дома, на следующий день приходит, и все хорошо.
Заметим, недавно было объявлено, что проблему насилия в среде мигрантов в Швеции власти решили урегулировать по-коммунистически — при помощи внедрения коммуналок. К пенсионерам Швеции будут подселять молодых мигрантов в рамках программы интеграции иностранцев. Авторы проекта SällBo заявляют, что он поможет пожилым людям избавиться от одиночества, а мигрантам — от привычки применять насилие.
Программа начнет действовать в шведском городе Хельсингборг в специальных общежитиях, причем мигрантов будут вселять в такие квартиры целыми семьями. Насколько подобная практика поможет решить проблемы насилия со стороны мигрантов, неизвестно, программа еще не начала действовать.
Автор: Игорь Петрашевич специально для ФАН; Швеция
