Сепаратиста век недолог
С декабря Китай приостановил рассмотрение заявок от США на заход американских морских и воздушных судов в Гонконг. Это распространяется также и на посещение Гонконга военными судами США для пополнения запасов. И нельзя не признать, что это решение — весьма сдержанный ответ на подписанный Дональдом Трампом в конце ноября закон “О правах человека и демократии в Гонконге”.
Напомним, этот закон позволял США вводить новые, а также продлевать старые санкции в отношении предприятий и официальных лиц КНР, деятельность которых в США сочтут в качестве угрозы правам человека в Гонконге.
Объявляя об упомянутых ответных мерах Пекина, официальный представитель китайского МИДа Хуа Чуньин заявила, что “США должны прекратить вмешиваться во внутренние дела КНР. При этом КНР может предпринять и другие шаги по защите своего суверенитета”. Однако, похоже, это не более чем бравада.
Трудно предположить, что США и их союзники, прежде всего бывший владелец Гонконга — Великобритания, откажутся от продолжения вмешательства в ситуацию в этом регионе, по крайней мере, от влияния на тамошнюю ситуацию. Тем более что гонконгский фактор ввиду его известной финансово-экономической роли с давних пор для КНР — удобный рычаг прессинга на Пекин по геополитическим и экономическим вопросам («Гонконг. Главная ошибка Дэн Сяопина»).
Известно, что власти и СМИ большинства стран Юго-Восточной Азии с середины 2019 года едва ли не в унисон призывают США в связи с положением в Гонконге активнее противодействовать претензиям КНР почти на все острова Южно-Китайского моря. И, как видно на приведённой выше карте, претензии эти представляются кому-то весьма серьёзными.
Этот призыв в Вашингтоне был своевременно услышан: 4 ноября госсекретарь США Майк Помпео заявил, что «мы колебались и делали гораздо меньше, чем следовало бы, когда Китай угрожал своим соседям, таким как Вьетнам и Филиппины, когда он предъявил претензии на всё Южно-Китайское море». Но в той же тональности Пекин ещё не ответил…
Подоплёка пекинского прагматизма прежде всего в том, что КНР давно стала внешнеполитическим и экономическом заложником своих активных рыночных реформ, стартовавших еще в конце 70-х годов прошлого века. И дело здесь, как выясняется, отнюдь не только в том, что у экономик КНР, “некоммунистического Китая” (Тайваня), Гонконга и Аомыня с каждым годом всё больше “рыночного” сходства друг с другом.
Куда важнее то, что активное вовлечение КНР в мирохозяйственную систему не позволяет Пекину адекватно реагировать на подогреваемые извне сепаратистские “события” не только в Гонконге, но и в Тибете, Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Уйти от политического и экономического контроля США при полной поддержке транснационального капитала не удаётся даже коммунистическому Пекину.
Пекин не в силах превозмочь…
Пекин не может влиять и на традиционный курс США по “довооружению” Тайваня и его правовому обособлению от Китая, который набрал новую силу с середины 2010-х годов. Тайвань, где у власти многие годы стоял лидер Китая как «четвёртого» члена антигитлеровской коалиции генералиссимус Чан-Кайши, ещё в конце 50-х был вплетён в транснациональную экономическую систему.
Поставки оружия из Турции не помогут террористам ПНС Ливии в противостоянии с ЛНА
Нечасто можно было увидеть рядом лидеров двух Китаев: Чан Кайши и Мао Цзэдуна
И эта совершенно «особая» страна поныне категорически не соглашается с известной концепцией Дэн Сяопина “Одна страна — две системы”, уже сослужившей в буквальном смысле плохую службу Пекину в Гонконге. На острове просто считают своих континентальных соплеменников временно заблудшими. Более того, там многие уверены, что когда-нибудь не Тайвань присоединится к КНР, а все полтора миллиарда «заблудших» китайцев примут как данность первенство острова.
По данным Госдепартамента и Минторга США (2019 г.), экономическая и, стало быть, внутриполитическая стабильность КНР более чем наполовину зависят от открытых для Пекина зарубежных рынков — торговых и финансовых. Вдобавок до 60% совокупного ВВП КНР достигается за счёт иностранных инвестиций и технологий. В сегменте перерабатывающих отраслей их доля не менее 65%, а в их экспортном секторе — выше 70%.
Доля США в балансе внешней торговли КНР в целом на протяжении уже многих лет составляет не менее 15% (до 200 млрд. долл.) в год. Причём как минимум с 25-процентным профицитом в пользу Пекина. Немногим меньше показатели торговой зависимости КНР от ЕС и торгового профицита в китайскую пользу.
Разумеется, что уже эти планки сами по себе ограничивают адекватное реагирование Пекина на всё более масштабное и изощрённое вмешательство Запада, повторим, не только в ситуацию в Гонконге. То есть перекрытие или даже временные шлагбаумы в США и других на рынках Запада или же в западных инвестициях ещё более смикшируют адекватное реагирование Пекина на внешнее вмешательство во внутренние дела КНР.
То же самое характерно и для всё более сдержанного реагирования Тайваня на давнюю поддержку в ряде стран Запада, в том числе в США, антикитайских сепаратистов на том же Тайване (действующий с середины 1960-х годов “Фронт освобождения Формозы-Тайваня”).
Подтверждение такого прагматизма — и в сохранении, а теперь уже и активном восстановлении Тайванем с начала 2000-х годов торгово-экономических и неофициальных консульских отношений со странами, официально признающими КНР. В том числе с Россией и другими странами бывшего СССР.
Реальная держава, но лишь отчасти
А ведь вплоть до середины 90-х годов Тайвань предпочитал полностью разрывать отношения со странами, предавшими “некоммунистический Китай”. С учётом таких социально-политических факторов возвращение КНР к режиму “осажденной крепости” надо признать практически невозможным. Особенно потому, что прокоммунистическая, точнее, пока ещё прокоммунистическая буржуазия, выросшая из эпохи реформ, начатых Дэн Сяопином, уже вряд ли согласится на “обратный отсчёт”.
Дэн Сяопин оставил китайцам весьма противоречивое наследство
В этой связи характерны оценки Московского центра Карнеги в его исследовании “КНР: экономическое развитие и международная безопасность” (2017 г.):
“С учетом высокой взаимозависимости национальной экономики с экономиками других стран, особенно с экономикой Запада, Китай едва ли сможет серьезно расширить свое внешнеполитическое и геостратегическое влияние”.
Ещё небезызвестный Збигнев Бжезинский считал современный Китай “реальной державой лишь отчасти”. А результатом появления глобальной экономической взаимозависимости, по его оценке, стала «такая же полная зависимость КНР от мирового рынка, геополитических перемен и кризисов», которая была всегда характерна только для колониальных стран.
Председателю Си теперь есть о чём подумать
Экспертами Bloomberg, в свою очередь, отмечена также весьма характерная деталь:
“…аксиома Дэн Сяопина (1984 г.), согласно которой Китаю во внешней политике следует пока выжидать и скрывать свои возможности, как бы забыта в последэновском Китае”.
Теперь в Пекине всерьёз намерены соперничать с США и с Западом в целом
“за первые скрипки в глобализации, вопреки диктуемой ею финансово-экономической взаимозависимости где-либо”.
Иммиграция в Россию. Бег впереди паровоза?
“Взаимозависимость экономик не может гарантировать Китаю гладкого и беспроблемного развития отношений ни с Соединенными Штатами, ни с ЕС”.
И само собой разумеется, что в означенных условиях
“…западные чиновники и компании активно пытаются с помощью законов, стандартов и торговых соглашений регулировать правила так, что Китаю и китайским компаниям приходится им следовать”.
Словом, несмотря на несопоставимость финансово-экономических потенциалов и позиций в мире КНР и Тайваня, их “геополитическая уязвимость” практически идентична. Отсюда и ограниченные возможности Пекина и Тайбэя в адекватном реагировании на всевозможные выпады против них.
Зато максимальное сходство экономических режимов Тайваня и КНР, достигнутое к настоящему времени, фактически вынуждает Пекин, скажем так, идти по пути Тайбэя. То есть более прагматично относиться к растущему политическому прессингу Запада на КНР. А воинственная ответная риторика Пекина и половинчатость его реальных ответных мер – не более чем способ сохранить лицо.
Алексей Чичкин, Артём Багиров
